пообвык.
- А ты считай, что опять в разведку идешь, - сказала Зоя.
- Не могу, там враги...
- А здесь друзья, выходит, - прищурился Самохин.
- Нет, Самохин, тоже враги. Только на фронте самим собой остаешься, а здесь врагом становиться надо. Противно мне.
- Это ты прав. Противно. Потерпи уж, Миша, пожалуйста, потерпи.
- Потерплю.
- Ну, заканчивайте, - сказала Зоя, - мне еще посуду помыть надо.
- Мы скоро, - Самохин глотнул горячего чая и, открыл рот, начал втягивать в себя воздух.
- Не торопись, не торопись, - засмеялась Зоя.
Все просто. Женщина торопится на работу, а ей еще по хозяйству управиться надо. Просто, обыденно. И именно эта обыденность успокоила Мишку. А что, действительно? Совершенно ничего особенного. Начинается для тебя, сержант Костров, новое дело. Да не такое уж оно новое. Когда внедрился в банду Широкова, вот тогда оно было новым. А теперь ходи по рынку, строй из себя удачливого урку да смотри в оба. А если что? Если что, он сам не прост. На ремне у него наган в кобуре, а в кармане галифе браунинг второй номер. Восемь аккуратных патронов в обойме. А в них восемь никелированных пуль. Ну, попробуй подойди. А стрелять он научился. Еще как! Разведрота не такому научит. Ну а на самый крайний случай есть у него нож. Нажмешь медную кнопку на ручке, и выбросит пружина жало стилета. Нож этот Мишка у убитого шарфюрера из диверсионной группы СС взял. Сначала завалил его в лечу под Рогачевым, а потом взял. Дважды пользовался он им и всегда наверняка.
Ничего, мы этой кодле покажем. Люди на фронте кровь льют, а они, сволочи, людей стреляют да баб грабят. Нет им пощады и прощения. И миру ихнему, воровскому, тоже нет.
Мишка загасил папиросу и почувствовал голод. Ужасно есть захотелось. Он пошел на кухню. Зоя из чайника смывала тарелки, сложенные в раковину.
- Ты чего? - повернулась она к Кострову.
- Ты уж меня прости, понимаешь, есть захотел.
Зоя поглядела на Мишку и добро улыбнулась.
- Ну, слава богу, успокоился.
- Вроде того.
- Ну, садись, я, как знала, отложила тебе. Погреть?
- Не надо.
Мишка уселся за кухонный стол и прямо из сковородки начал есть необыкновенно вкусную картошку и застывшие мясные консервы. Вычистив все, он допил остывший сладкий чай и вынул папиросу.
- Ну что, невеста, - улыбнулся он, - пошли?
МУРАВЬЕВ
С утра он дозванивался до майора Королева. Сначала он был у руководства, потом сам проводил совещание, потом его опять вызвали к руководству.
- Вы передайте, пожалуйста, Виктору Кузьмичу, что его Муравьев из МУРа разыскивает по срочному делу, - попросил Игорь секретаря отдела.
- Хорошо, - ответил любезный женский голос, - я доложу.
'Вот так-то, брат, доложу, - подумал Игорь, вешая трубку. Начальству не передают, а докладывают. Такие, брат, дела'. Он только что вернулся из дома, куда заезжал буквально на какой-то час. Нужно было переодеться и взять кое-что из вещей. Когда он подошел к дверям квартиры, то увидел юркого человека со связкой ключей в руке. Он, наклонив голову и высунув от напряжения язык, копался в замке.
- Что вам надо? - спокойно спросил Игорь.
Человек обернулся, увидел милицейскую форму и почтительно захихикал:
- Я так что из конторы домовой. Так что площадь эвакуированных на учет берем.
- А кто позволил в квартиру лезть без спроса?
- Пустая она, товарищ начальник, а люди есть, желающие занять.
- В ней живу я.
- Нет, - захихикал человек, - она пустая. В ней Муравьева Нина Петровна проживала. Сейчас она в эвакуации, а сынок на фронте.
- Сынок - это я, - сказал Игорь спокойно, - и если я еще раз вас увижу...
- Извиняйте, извиняйте...
Человек растаял, просто растворился в полумраке лестницы. Муравьев вошел в квартиру и позвонил в домоуправление, рассказав о странном визите.
- Так, - ответил домоуправ, - интересно. Действительно, есть распоряжение Моссовета о временном вселении в свободные квартиры. - Он помолчал немного и добавил: - В общем, вы не волнуйтесь. За сигнал спасибо. Мне уже подобные поступали, да я думал... Вы сами в милиции работаете, поэтому знаете, всякие люди бывают. Еще раз спасибо за сигнал.
Игорь повесил трубку и подумал о том, как быстро повылезала из щелей всякая нечисть. Как умело маскировалась она до войны. Платила взносы в МОПР и Осоавиахим, ходила на собрания, ждала своего часа. Но нет, их время не пришло и не придет никогда, для этого он и служит в уголовном розыске.
Муравьев открыл шкаф, достал из него синий костюм, тот самый, который сшил перед самой войной. На работе мать премировали талоном на отрез, и она взяла бостон специально для сына. Шил костюм дорогой мастер и, надо сказать, сделал все, как надо. Всего один раз надел его Игорь, когда ходил с Инной в Большой театр на 'Красный мак'. Господи, давно же это было, совсем в другой жизни. Он надел голубую шелковую рубашку, повязал полосатый галстук, натянул пиджак и подошел к зеркалу. Из пыльной глубины стекла на него глядел очень похожий на него, Игоря Муравьева, человек, только совсем уж молодой, просто юный до неприличия. Поглядишь на него и подумаешь, что он специально выкрасил голову серебром.
Да, отвык он за два года от штатского костюма. Почти все время Игорь ходил в форме или в обыкновенной зеленой гимнастерке без петлиц.
Но тот, другой человек, в зеркале, Муравьеву понравился. Костюм на нем сидел хорошо. Не нарочито, а с долей той небрежности, совсем неуловимой небрежности, которая и придает элегантность. Жаль только, что орден надеть нельзя. А он бы хорошо выглядел на костюме. Темно-синий бостон, а на нем рубиновая звезда. Жаль, но что делать.
Игорь еще раз поглядел на себя в зеркало и начал собираться.
Машина ждала его прямо у крыльца подъезда, и, когда он открыл дверцу, шофер, недовольно оторвавшись от газеты, рыкнул:
- Куда лезете, не видите, что ли?
Потом помолчал и, улыбнувшись, замотал головой:
- Вот это да! Игорь Сергеевич, быть вам богатым, не узнал.
- Это хорошо, - Муравьев довольно улыбнулся.
Приехав в управление, Игорь сразу же стал звонить Королеву. Майора не было, и Муравьев сидел в своей комнате, ожидая его звонка. Пока все складывалось крайне неудачно. Ему необходимо было ехать на Тишинку, а проклятый телефон молчал. Игорь начал уже со злостью поглядывать на аппарат, словно именно он был виноват в том, что Королев никак не может освободиться. Конечно, можно было бы встать и уйти, но Данилов категорически приказал передать майору письмо и на словах добавить, что очень ждет результатов.
А управление жило своей обычной жизнью, и ритм ее Игорь уловил сразу по возвращении. Он состоял из знакомых ему привычных забот. В кабинет заходили ребята из его отделения и рассказывали о новостях. Заглянул начхоз и сказал, что он, Игорь, поставлен на довольствие; потом явился комендант и начал по ведомости сверять номер табельного оружия, числящегося 'за оперуполномоченным первого отделения тов. Муравьевым И. С.'.
- Все ждешь? - в комнату вошел Парамонов.
- Как видишь.
- Завтракал?
