До дома они добрели, слегка покачиваясь. Танька то шла за руку с Герцогом, то выбегала вперед, раскидывая руки и запрокидывая голову в небо.
— Ка-а-а-айф! — вопила она, не интересуясь, который нынче час ночи.
— Эк тебя плющит… — смеялись Герцог с Маршалом, но не мешали.
Спать не хотелось, что-то слишком буйное и яркое бурлило в груди. Танька зашла в дом за ветровкой, вышла в сад, где под яблоней расположились ребята с гитарой.
— О, гитара… здорово!
Танька долго слушала, как поют Герцог и Маршал. Их песни — странные, непривычные, и странным образом знакомые и понятные, бросали ее в легкую дрожь. Она не знала имен авторов, этих песен, но знала, о чем эти строки. О каких войнах, космических пространствах, звездных армадах идет речь. Знала — и боялась поверить. Ее ощутимо колбасило. Танька прятала руки под ветровку, чтобы скрыть дрожащие пальцы. Герцогу, который пел и играл больше, сейчас было не до нее — он иногда косился на напряженную, вибрирующую Таньку и клал ей руку на плечо, но это не помогало. Хорошо еще, что
И Танька подпевала, покатываясь со смеху. А потом были солдатские песни — афганские, чеченские, и Танька с трудом давила судорожный вздох, заменявший ей слезы.
Пожалуй, Маршал играл лучше — профессионально, но у него был довольно высокий голос. Отлично поставленный, богатый, но… Танька не любила высоких голосов. Любых. И пение Герцога ей нравилось больше. Или просто сам он ей нравился больше.
Танька долго сдерживала зуд в руках. Она умела играть, петь любила, но играла редко. В основном, на всяких семейных вечеринках для приходящих в дом гостей. Там требовались бардовские песни, а их Танька недолюбливала за однообразие и палаточно-байдарочную сентиментальность. Для себя она иногда сочиняла кое-что, но показывать было некому. А тут вдруг захотелось…
— Песня моя. Сразу скажу — на людях исполняется в первый раз. Так что — не стреляйте в гитариста, он лажает, как умеет…
— Ты пой, пой… — усмехнулся Маршал. — Взяла гитару — значит, пой.
— «Баллада о печати»… — представила песню Танька. Голос дрогнул, сбился, но после первых аккордов стало легче.
Слушали ее молча и внимательно. Когда Танька взяла последний аккорд и отложила гитару, повисла пауза. Танька растерянно смотрела на обоих парней, пытаясь понять, сделала ли она что-то не так, или просто не догоняет.
— Однако… — спустя несколько минут, покачал головой Герцог, разглядывая землю возле ботинок. — Интересная песня. А, Маршал?
— Да, — с непонятной интонацией ответил тот. — Не самая банальная тема.
— Ну что, знакомиться будем? — вскинул на Таньку шальным серебряным блеском отливающие глаза Герцог.
Таньку сплющило. Она засунула под майку ставшие в момент ледяными и мокрыми ладони, стиснула
