– Я и с диспетчером договорилась, и путевку выписала.
– А с бензином как? – проворчал Максимов.
– У меня есть талоны, заправлюсь на колонке.
– Я про свой остаток говорю.
Она покраснела:
– Как хотите! Можете замерить, линейка есть.
Максимов путано объяснил:
– Ты меня не поняла, я про гаражную ведомость хотел сказать. Тебе я верю, будешь заправляться – увидишь мой остаток.
Он соображал, не слишком ли подозрительная получится у него экономия из-за приписки лишнего рейса.
– Сейчас автобус подойдет – доедете до гаража, зато двенадцать километров сэкономим, – сказала Нюра.
– Ладно, – согласился он, – как вечером приедешь, дай заявку ножной тормоз сделать, сигнал наладить, клапаны подрегулировать – и вообще пусть посмотрят по мелочи.
– Может, сами сделаем? – не без робости спросила Нюра.
Он махнул рукой:
– Что же, мы за слесарей должны работать?!
Вот каким оказался ее напарник, недаром его с автобуса выгнали! А она-то думала, что теперь, когда ее сменщик – водитель первого класса, наладится осмеянный всеми «колдун».
Стыдно по таким мелочам обращаться в гараж. Она отлично представила себе, как и что надо сделать, и все-таки боялась лезть в мотор. Если бы рядом стоял знающий человек, она бы все сделала. Когда она работала на полуторке, ни у кого совета не занимала, а здесь еще не освоилась.
Пока нагружали удобрения, она протерла капот, крылья, стекла кабины. Сколько грязи! Максимов ни разу тряпкой не дотронулся. Она подняла капот, проверила уровень масла, добавила пол-литра.
Заехав на колонку, долила бензину. В бак вошло сорок литров. Максимов выехал утром с полным баком, значит, он сжег за день всего сорок литров. Как же он мог сделать шесть рейсов? Сколько же он израсходовал на километр? Выходит, он даже трех десятых литра на километр не расходовал, а норма – тридцать четыре сотых. Но «колдун» никогда не укладывался в нее. Да и как Максимов сумел сделать шесть рейсов, когда и норма-то – всего четыре?
Она прикидывала и так и этак. Знают диспетчеры, какую норму дать! Допустим, она будет ездить быстрее да на каждой погрузке выкроит минут по десяти. Может быть, получится самое большое пять рейсов, и то, если в дороге ничего не случится, если машина не подведет. А как же шесть?
Она ехала, и ей казалось, что машина работает хуже, чем обычно. Ей слышалось какое-то дребезжание, она не могла понять, откуда оно. Клапаны щелкали еще сильнее, на подъемах пальцы стучали так, что страшно было ехать. Она почувствовала вдруг неуверенность в своем «колдуне» – самое неприятное ощущение, которое может испытать водитель в рейсе. Ножной тормоз почти не действовал, а разве можно рассчитывать только на ручной! Вдруг в самый критический момент откажет! Ей казалось, что руль плохо держит дорогу и машину закидывает. Чтобы сэкономить горючее, она старалась использовать накат. Разогнав машину, она отъединяла мотор, чтобы ехать по инерции, но мотор глох на малых оборотах.
Все же она тщательно следила за всеми спусками и подъемами. Почему перед каждым мостиком обязательно канава? Дашь на спуске разгон, чтобы взять подъем с ходу, а перед мостиком приходится тормозить, вся инерция пропадает! Не могут сравнять мостик с дорогой!
Свою злость Нюра срывала на ком попало и вскоре со всеми перессорилась.
То ей казалось, что ее машину грузят медленнее других, то кричала, что ее задерживают с оформлением документов. Когда какой-то шофер отлучился, загородив своей машиной проезд к воротам, она подняла заводную ручку: «Еще раз загородишь проезд – получишь этой штукой».
И все же, как Нюра ни старалась, Демин ее обогнал. Когда она подъезжала к городу с первым грузом кирпича, он встретил ее возле железнодорожного переезда, ехал уже вторым рейсом, помахал ей рукой.
Нюра сделала вид, что не заметила его приветствия, но не удержалась и посмотрела ему вслед. Такая же машина, как у нее, а разве можно их сравнить? Мотор работает так, что рядом стой – не услышишь! И вид у нее особенный – вся блестит, не поймешь отчего, а ведь краска одинаковая.
Нюра нигде не теряла ни минуты, но, как на беду, засорилось питание. Пришлось остановиться и прочистить карбюратор. За этим занятием ее застал проезжавший мимо Демин, притормозил, весело крикнул:
– Загораем, Анна Никифоровна?
Он остановился, чтобы помочь ей, но Нюра махнула рукой, и он, рассмеявшись, умчался.
Еще три раза останавливалась Нюра из-за питания, да и ездила она медленнее, чем Демин. Они встретились к концу смены на разгрузке: Нюра, сделав четыре рейса, Демин, по ее подсчетам, – пять.
До конца смены оставалось полчаса, сделать еще один рейс она не успеет, нужно ехать в гараж. С этим намерением Нюра уселась в кабину, но увидела, что Демин развернул машину и поехал в сторону погрузки. Как же так? Ведь на заводе кирпич ему уже не отпустят. А может быть, отпустят? Строительный сезон в разгаре, вон сколько машин сегодня собралось! Зачем же ей уезжать, когда Демин остается? На этих-то минутах он и выигрывает время.
Разгрузка удобрений ее не задержала, и ровно в двенадцать часов Нюра подъехала к закрытым воротам завода. Она вышла из кабины и в растерянности остановилась перед ними. Потом ворота открылись, из них выехали две машины. Задняя осветила своими фарами кузов первой, и Нюра увидела в ней уезжавших с
