загружать их попутным грузом. Это сулило большие доходы.
– Вот, – Валя протянула Полякову аккуратно разграфленную, исписанную мелким четким почерком ведомость, – туда и обратно проходит до сорока порожних машин в день.
Поляков просмотрел ведомость. В ней значились не только номера машин, но и их владельцы, адреса гаражей и даже фамилии шоферов.
– Откуда у вас эти сведения? – не скрывая своего удивления, спросил он.
– Большинство машин останавливается: кто у бензоколонки, кто вон там. – Она кивнула в сторону закусочной. Потом тронула красную повязку на рукаве, засмеялась. – Наверно, считают, что я представитель власти.
– Возможно, – согласился Поляков, подумав, что не красная повязка развязывает языки шоферам. – Здесь вы не ошиблись? – спросил Поляков, показывая на записанные в ведомости машины касиловской автобазы.
– Нет. Я сама удивилась и специально проверила, да и шоферы знакомые.
Поляков покачал головой. Значит, Сергеев гоняет порожние машины, а в отчете у него показано сто процентов использования пробега.
Они вышли на крыльцо. У павильона в ожидании автобуса сгрудились пассажиры. Высматривая попутную машину, Поляков разговаривал с Валей, вдруг у павильона, резко затормозив, остановилась старенькая черная «эмка». Открылась дверца. На переднем сиденье, рядом с шофером, сидела Трубникова. Эта маленькая, энергичная, немолодая уже женщина руководила промышленностью строительных материалов области.
– На ловца и зверь бежит! – сказала Трубникова. – Тебя-то мне и надо. Садись в машину!
– Вы куда едете, Евдокия Спиридоновна? – улыбаясь, спросил Поляков. – Мне нужно на кирпичный.
– Вот и довезу, садись. А здесь у тебя что? – Трубникова разглядывала Валю. – Отделение, филиал?
– Диспетчерский пункт, регистрируем проходящие порожние машины.
– Ишь какую кралю подобрал!
Машина тронулась.
– Тебе что же, своих машин не хватает? – не оборачиваясь, спросила Трубникова. – Чем чужие машины хватать, ты себе легковую заведи. Стыдно на перекрестках голосовать.
– Я не голосую, – наклонившись к переднему сиденью и не переставая улыбаться, ответил Поляков, – езжу на своих автобусах и на своих грузовых.
– Молодец! Правильно! Раз ты директор автобазы, то и езди на своих автобусах: узнаешь, каково в них пассажиру.
Поляков с удовольствием слушал Трубникову. Ее, члена партии с тысяча девятьсот семнадцатого года, знала вся область.
– За это хвалю, – продолжала Трубникова, – а вот за другие дела взять бы тебя за черные кудри и оттрепать как следует! Только неудобно – не комсомолец ты уже, а годков бы десять назад ухватила бы я тебя за вихры. Впрочем, и сейчас не поздно.
– Евдокия Спиридоновна!
– А что?! Пусть мой шофер посмотрит, как автомобильных начальников за волосы дерут. Новиков, знаешь его?
– Как не знать? – Шофер повернул к ним улыбающееся лицо. – Михаила Григорьевича каждый водитель знает!
– Чем же вы недовольны, Евдокия Спиридоновна? – Поляков опасливо покосился на ее маленькие, сложенные на коленях ручки: от Трубниковой всего можно было ожидать, схватит в самом деле за волосы.
– А ты не знаешь? Ишь ты! Натворил, а теперь овечкой притворяешься.
– Евдокия Спиридоновна!!
– Что «Евдокия Спиридоновна»? Я уже, знаешь, сколько лет Евдокия Спиридоновна?
– Сколько?
– Все мои. Ты скажи: зачем на завод едешь?
– Машины там наши работают, надо проверить.
– Ах, машины! – насмешливо повторила она. – Ты что же, так и бегаешь за каждой машиной? Лучше скажи: набезобразничал, вот и тянет тебя, как вора, к обокраденному дому.
– Ей-богу, я вас не понимаю, Евдокия Спиридоновна, – ответил Поляков, хотя отлично знал причину ее волнения.
– Звоню директору завода, – не оборачиваясь, заговорила Трубникова, – а он волком воет: на заводе кавардак, люди Полякова перевернули все вверх дном, какой-то там шофер или грузчик всем командует. Что это такое?! Сам любишь в чужие дела нос совать, и твои шоферы туда же!
– Понятия ни о чем не имею, – сказал Поляков.
– Имеешь, не ври. – Трубникова наконец обернулась к нему. – Какие руководители – такие и водители!
– На заводе одна бригада грузчиков грузит тридцать машин, – сказал Поляков, – вместо девяноста
