Заметив Нюру, Антошкин повернул к ней свою острую, смешную физиономию и, гримасничая, крикнул:
– Воробьихе привет!
Она презрительно посмотрела на него: балаболка! Как выедет на линию, так сейчас же у него отбирают права, все время в дежурных шоферах околачивается. Нашел себе Демин дружка, нечего сказать.
Не удостоив Антошкина ответом, Нюра направилась в маленькую кладовую гаража, которая была и конторкой старшего механика Потапова.
Потапов сидел, низко склонясь над большим листом бумаги, края которого свешивались с крошечного столика.
– Тебе чего? – спросил он, поднимая очки на лоб.
– Помогать буду, – через его плечо Нюра взглянула на лист и вслух прочла: – «Ведо-мость предложения по ходовому парку». Эх, вы! Не предложения, а предложений. Вот буду помогать, – она ткнула в ведомость пальцем, – предложения учитывать. Одним словом, рейд.
– Это дело, – обрадованно засуетился Потапов, вставая и освобождая место. – Писанина для меня – гроб, глаза ничего не видят… Вот и ладно… Ты садись.
– Нет, здесь мне неудобно, и табурет грязный. Сейчас я устрою.
Она произвела сложные маневры с пачками новых капотов, на которые, поджав ноги, и уселась. Теперь через окно ей были хорошо видны двор, въездные ворота и проходная будка.
– Так мне светлей, – объяснила она.
– Ну, ну, сиди, как тебе удобней. – Потапов снова надел очки и наклонился к столу. – Предложения по порядочку запишем, а в этой графе я объясню, можно ли это сделать и сколько будет стоить. А тут оставь свободное место: потом, как выполним, отметим.
– Это что? – разглядывая ведомость, воскликнула Нюра. – Платонов рационализацией занимается?
– Да, моторчик на компрессоре два киловатта, а нужно один, зря электроэнергию расходуем.
– Подумаешь! – презрительно сказала Нюра, но позавидовала Платонову: баллонщик, мальчишка, а додумался!
Она вписала Платонова в ведомость и сказала:
– Кто у нас сто тысяч наездил? Один Демин?
– Почему только Демин? Гляди сюда: вчера сто тысяч закончили и Абрамцев, и Никуличев, в этом месяце закончат еще двенадцать шоферов.
– У них машины хорошие, – грустно проговорила Нюра, посматривая больше на ворота, чем в ведомость, – а попадется такой «колдун»…
– Чего ты на него жалуешься? Моторчик на нем хороший, ходовая часть в порядке – только езди, радуйся.
Нюра оторвала свой взор от проходной будки и с интересом посмотрела на Потапова:
– И на «колдуне» можно сто тысяч наездить?
– Вполне. Он ведь только с виду плох, да так кое-что по мелочи разболталось, а попади он в хорошие руки… Тут мудрость небольшая. Береги машину, смазывай почаще да езди аккуратно – вот тебе и сто тысяч.
Вошел технорук Любимов, удивленно посмотрел, как Нюра расположилась на капотах, но ничего не сказал. И это мучило ее. Поляков бы велел убрать капоты – и дело с концом, а этот молчит. Нюра насупилась и уткнулась в ведомость.
Любимов и Потапов обсуждали план ремонта машин. Нюра прислушивалась к их разговору. В июне и «колдун» должен по графику стать в ремонт. Ее волновал вопрос: сменят на «колдуне» кабину или нет? Правда, на складе новой кабины нет, но разве трудно достать? Сколько ей еще на такой мучиться?! И эти наращенные борта… Пусть сделают машину как полагается. Сейчас возьмет и скажет. Вот дойдут до ее машины, она и скажет.
Но они никак не могли дойти до ее машины. Начали с автобусов и по целому часу толковали о каждом. А тут стали появляться люди: всем нужен технорук, бегают за ним по базе.
Все же, хоть и медленно, дело продвигалось вперед. Они закончили автобусы и перешли к грузовым. По списку Нюрина машина третья. Потапов уже вынул ее лицевую карточку. Но вошел Смолкин и стал куда-то звать Любимова.
«Принесла его нелегкая!» – думала Нюра, неприязненно посматривая на Смолкина.
– Посидите здесь, – сказал Любимов, – сейчас я закончу и схожу с вами. Так что у нас по «24-26»? – обратился он к Потапову.
– Углубленную профилактику надо делать, – сказал Потапов.
Он помолчал, потом добавил:
– Не мешало бы и кабину сменить. Уж больно вид неказист.
Нюра с благодарностью посмотрела на Потапова.
– Между прочим, – оживился Смолкин, – в Тракторсбыте есть две новенькие кабинки. Мечта!
– Это какой же номер «24-26»? – вспомнил Любимов. – Да, да, этот, с наращенными бортами, ученический. Но ведь если менять кабину, ремонт обойдется в тысячу рублей.
– Что вы! – воскликнул Смолкин: ему уже не терпелось купить кабину. – Цена ей всего четыреста
