– Право, не знаю, что вам и посоветовать, – сказал Вольский. – Я понимаю и вашего сына и понимаю вас. То есть я, конечно, не оправдываю вас…
– Я и сам знаю, что виноват, – вставил Окаемов, – и знаю, что наказания мне не избежать. Но семья… четверо одних ребят…
– Вот-вот, именно это… – Вольский подумал и спросил: – Много вы так… заработали?
– Много не много, а тысячи три перепало.
– А если вы эти деньги внесете одновременно с заявлением в прокуратуру?
– Вы думаете? – Окаемов в упор смотрел на Вольского с таким выражением лица, будто он напряженно обдумывал это предложение депутата.
– По-моему, это единственный выход. И тогда смогу вам помочь и я. Позвоню прокурору, попрошу его отнестись к этому делу не формально, а по-человечески. Ведь и законники не имеют права не подумать о вашей семье.
– Вот именно. Вы это сделаете? Правда?
– Да, да. Твердо вам обещаю.
Окаемов встал:
– Сергей Дмитриевич!.. – Глаза его стали влажными. – Вот чувствовал я, что встречу здесь человека, которому можно сказать все. Огромное вам спасибо. Я еще зайду к вам, как сделаю все по вашему совету. Можно?
– Обязательно. Я прямо при вас и позвоню кому надо.
– До свидания, Сергей Дмитриевич… – Окаемов направился к двери и вдруг остановился. – Чуть не забыл. Тут такая еще беда – ушел-то я к вам в рабочее время, могут в артели шум поднять. Не дадите ли мне записочку, что был я у вас на приеме? Очень прошу.
– Это можно. – Вольский придвинул к себе депутатский блокнот и задумался, как писать. – Кому же писать? Директору?
– Да. Председателю промартели имени Первого мая…
– Так… Председателю промартели… имени… Первого… мая, – повторял вслух Вольский, надписывая адрес.
– А знаете, почему я решил идти именно к вам? (Вольский оторвался от записки и слушал Окаемова). Вспомнил, как вы, выступая перед избирателями, – он и это вычитал в старых газетах, – сказали, что у депутата не может быть дел больших и малых, все – большие!
– Ерунда! – резко произнес Вольский и положил ручку на стол. – Я этого никогда не говорил!
– Как не говорили? Что вы, Сергей Дмитриевич? Я же сам слышал. – Окаемов улыбался.
Но в выражении его лица Вольский видел непонятный испуг.
– Да вот так – не говорил, и всё. Это в газете такую чушь написали! Я говорил совсем другое: что для депутата не может быть разделения избирателей на людей больших и маленьких. Людей – понимаете? – Вольский разозлился. Он вдруг вспомнил эту историю, как ругался с газетой, как редактор обещал поместить поправку и не поместил. Одновременно ему вдруг и этот посетитель показался в чем-то неприятным, а его дело какой-то достоевщиной для бедных. – Вот так… И если у вас там в артели заговорят по поводу вашей отлучки сегодня, пусть мне позвонят по телефону, я скажу все, что надо. Писать не обязательно.
– Хорошо, хорошо, – поспешно согласился Окаемов. – До свидания.
Окаемов вышел из кабинета злой и растерянный. Идя сюда, он предусмотрел многое, но никак не ожидал, что его план сорвется из-за недобросовестной работы какого-то газетного репортера. Он успокаивал и утешал себя тем, что все же польза от этого визита есть – он повидал и поговорил с человеком, ради которого сюда послан. Это ведь все пригодится.
Окаемов вышел на улицу. У подъезда, сверкая на солнце лаком, стоял темно-синий ЗИМ.
«Наверно, его машина, – решил Окаемов. – Надо проверить».
– Дорогой товарищ, – обратился он к шоферу, – вы, случайно, не с нашим депутатом ездите?
– А что такое? – насторожился шофер.
– Да вот был сейчас у него на приеме. Горе у меня – сына потерял. Велел мне в субботу заявление принесть. Что Вольский и что Сергей, это помню, а как по батюшке – не знаю. Спросить не решился. Неудобно, вроде…
– Дмитриевич.
– Вот спасибо, дорогой. Ну да, Дмитриевич. Как выбирал его – помнил, а тут враз вылетело.
– Бывает…
«Так. Машина – его, – думал Окаемов, медленно идя по улице. – Номер десять сорок семь… десять сорок семь. Водителю лет тридцать. У правого глаза маленький шрам. На разговор идет…»
Потапов уже давно имел в виду депутатские приемы Вольского и сейчас торопился в райсовет, чтобы посмотреть, в какой обстановке они проходят и не может ли здесь оказаться удобная щель для врага.
– Товарищ начальник, можно вас на минуточку?
Потапов сделал вид, что ничего не слышит, и обернулся, только открывая дверь райсовета, – его звал сидевший в машине шофер Вольского.
– А, товарищ Ильин! – Потапов вернулся к машине. – Здравствуйте. Что нового?
– Сейчас подходил ко мне гражданин – интересовался отчеством профессора. Сказал, что был у него на
