– Вчера вы утешили меня. Теперь я буду утешать вас. Есть сильное слово – месть. И мы начнем с этих расфуфыренных индюков. – Он кивнул на соседний столик.
Заиграл оркестр. Окаемов встал, подмигнул Аксенчуку и, подойдя к соседнему столику, пригласил танцевать ту самую девушку. В течение всего танца они о чем-то оживленно разговаривали. Следующий танец Окаемов снова танцевал с ней. А затем девушка пересела за их стол и попросила извинения у Аксенчука…
Утром Аксенчук проснулся дома, снова не помня, как он оказался в своей постели. Повернув тяжелую, точно налитую свинцом голову, он увидел Окаемова, который сидел за столом и что-то писал.
– С добрым утром, коллега, – сухо, почти сердито произнес Окаемов.
И Аксенчук почувствовал себя виноватым.
– Не умею я пить, как вы, – сказал он.
– Наука не хитрая, а главное – не обязательная. – Окаемов встал из-за стола и потянулся: – Вставайте, нам нужно поговорить…
Аксенчук одевался, посматривая на своего друга: сегодня он был совсем не таким, как в первую встречу и как вчера. Его сегодняшняя сухая деловитость чем-то тревожила. Аксенчук быстро оделся, и они сели за стол.
– Я все время думал о вас, Николай Евгеньевич… – начал Окаемов. – Я дружбу представляю себе как нечто действенное и помогающее жить людям, которые дружат. Застольная дружба – дым, не больше. Так вот… Вы, надеюсь, понимаете, что означает для вас увольнение из такого института, как ваш, да еще со скверной характеристикой… (Аксенчук опустил голову.) Я хочу устроить вас на работу в наш институт. Конечно, наш институт не столь значительный, как ваш, но, мне кажется, сейчас вам не стоит быть разборчивым. Директор нашего института – мой приятель. Дайте мне ваши документы, и я сейчас же поеду к нему.
– Но сегодня воскресенье, – напомнил Аксенчук.
– Именно. С таким делом к директору надо являться на дачу, а не в кабинет, где с ним и пяти минут спокойно не дадут поговорить.
– И вы думаете, может что-нибудь получиться?
– Не знаю, но я обычно за безнадежные дела не берусь.
Передавая Окаемову документы, Аксенчук сказал:
– Вы можете сказать директору, что Вольский обещал мне, если ему позвонят, он меня поддержит.
– О, это очень важно… – задумчиво произнес Окаемов. – Словом, план наших действий таков: сейчас я еду к директору, а в десять часов вечера вы ждите меня там, где мы познакомились, в «Якоре».
2
Коля Борков все же решил случай с шофером Гудковым отразить в стенгазете. В понедельник он зашел к заведующему отделом кадров театра, надеясь поговорить с ним о новом шофере.
Заведующий отделом кадров куда-то спешил.
– Откуда он взялся? – торопливо переспросил он, складывая в папку бумаги. – Пришел по объявлению, и все. А что?
– Странный тип, честное слово.
– Чем?
– Рассуждает так, точно с Луны свалился.
Заведующий отделом кадров рассмеялся:
– Ну, ты у нас известный марксист. – Он обнял Колю за плечи и повел из кабинета: – Ты же хочешь, чтобы каждый наш рабочий делал доклады о международном положении.
– Да, хочу! – запальчиво сказал Коля.
– Хочешь? Тогда вот и займись воспитанием своего шофера. – Он подтолкнул Колю в спину, а сам побежал по коридору…
В тот час, когда Коля разговаривал с заведующим отделом кадров, Окаемов вел грузовик по тому самому шоссе, по которому он на автобусе вернулся в город с глухого полустанка.
Настроение у Окаемова было прекрасное – найден единственный правильный путь к выполнению задания. И теперь нельзя терять ни минуты. «Ну, мистер Барч, вы, наверно, уже думали, что меня нет в природе? Ведь столько времени ваши радиоконтролеры не слышали моего позывного. Да, до сегодняшнего дня мой радиоголос был зарыт в земле. А сегодня вы его услышите, мистер Барч!» – Думая так, Окаемов, сам того не замечая, все увеличивал скорость, грузовик немилосердно кидало на выбоинах старого шоссе. И вдруг впереди он увидел опасность – у поворота, подняв руку, стоял милиционер.
Остановив машину, Окаемов выглянул из кабины:
– Что, товарищ начальник?
– Предъявите путевочку.
– С удовольствием, товарищ начальник. – Окаемов, улыбаясь, протянул путевой лист.
– Опера, говоришь? – возвращая путевку, спросил милиционер.
– Она, товарищ начальник.
– Эк, куда тебя твоя опера гоняет…
– За песнями еду, товарищ начальник! – Окаемов подмигнул милиционеру и включил скорость.
