«Та самая. – Дед кивнул. – Помнишь, Она исчезла? Видишь? Она, она!» Может, и так… А виделось мне иное. Она, с моей бабушкой рядом, стояла, вся в искрах, А бабушка теребила смущенно жемчуг на шее. Девушка к нам обернулась – Как манекен, как статуя из музея – Вся озарилась улыбкой – И словно застыла. Фокусник подкатил (С легкостью) ящик к самому краю сцену. Бабушка ожидала. Секунды расспросов – Откуда она, как зовут, и все в этом роде. «Мы виделись раньше?» Ответ – нет. Фокусник ящик открыл, Забралась бабушка внутрь. «Может, девчонка все же не та, – Раздумался дед, – У той, похоже, волосы были темнее…» А мне – наплевать! А я Бабушкой очень гордился, но в'кресле елозил. (А вдруг запоет? Вдруг нас покроет позором?!) Легла она в ящик – и дверца за ней затворилась. Фокусник сверху открыл окошко – И мы увидали Бабушкино лицо. «Перл? Ну, и как вы, Перл?» Она, улыбаясь, кивнула, – все хорошо… И он захлопнул окошко. Подала ему дева тонкие ножны, Острый меч из них он извлек осторожно… И в ящик вонзил! И еще, и еще, и еще… А дед усмехался – и на ухо объяснял: «Клинок в рукоять уходит. С другой стороны Выходит клинок фальшивый…» Фокусник тотчас извлек металлический лист, В ящик его задвинул До половины – И ящик вскрыл пополам! Вдвоем, мужчина И девушка в блестках, Они подняли верхнюю часть Ящика (с бабушкиной половиной внутри) – И на сцену поставили… И в половине верхней Он снова открыл на мгновенье окошко. Бабушкино лицо – с веселой улыбкой… «Раньше, когда он захлопывал двери, Спустилась бабушка в люк – Стоит теперь на подставке… – поведал дед. – Закончится номер – она все сама расскажет». Господи Боже, когда уже он замолчит, – Ведь мне-то хотелось магии или чуда! И вновь – два клинка. Прямо в крышку. В уровень шеи. «Перл, вы еще там? Скажите нам. Может, споете?» Запела «Дейзи, о Дейзи». Фокусник поднял ящик – Ту, с головой в оконце, его половину, – И стал с ней гулять по сцене… а бабушка пела «Дейзи, о Дейзи» – и в этом углу, И в том… «Сам он, – сказал мне дед. – Чревовещанье». «А точно ведь бабушка», – робко я возразил. «Точно, – мне дед отвечал. – Конечно, он мастер. Дело свое знает отлично. Отлично!» Ящик теперь был размером с коробку от торта, Фокусник снова открыл – Допела бабушка «Дейзи» И начала песню с такими словами: «О, Боже мой, все ливень льет, Возница пьян, конь крупом бьет, Дает повозка задний ход – В веселый город Лондон…» В Лондон. В родной ее город. Она говорила О детстве своем, и мне становилось страшно. Мальчишки врывались в лавку ее отца, Орали: «Жид ты пархатый!» – и удирали… Она ненавидела черные рубашки. Она клялась, что помнит марши в Ист-Энде, Помнит, как в черных рубашках шли наци Мосли. (В тот день ее сестре покалечили веко…) Фокусник кухонный нож достал, В коробку от торта вонзил – И пение смолкло… Составил он ящики. Вытащил все клинки. Окошко открыл – и бабушка улыбалась, Смущенно свои (и вправду свои!) демонстрируя зубы. Окошко захлопнул, скрывая ее от зала, Последний выдернул меч, Открыл последнюю дверцу – И бабушка вдруг исчезла. Жест тонкопалой руки – Пропал и сам красный ящик. «В рукаве у него, наверно», – шепнул мне дед, Но уже неуверенно как-то.
