натуре.
– Сам идиот, – Боров был уязвлен до глубины души. – Это все равно что Война, Голод, и прочее. Еще одна гадость в жизни, разве нет? Автоответчики. Ненавижу эти гребаные автоответчики.
– Я тоже ненавижу автоответчики, – сказал Жестокое Обращение с Животными.
– А ты заткнись! – рявкнул ТТП.
– А давайте, я себя поменяю, – вдруг встрял Нескромные Личные Вопросы, напряженно думавший все время с момента своей последней фразы. – Я хочу быть Все Равно Не Работает, Даже Если Пнуть Хорошенько.
– Ладно, меняй. А ты, Боров, не можешь быть Автоответчик. Выбери чего другое.
Боров задумался. Он уже пожалел, что начал этот разговор. Он чувствовал себя, словно на собеседовании в центре профессиональной ориентации, на которое ходил однажды в школе. Он колебался.
– Типа Крутые, – наконец сказал он. – Ненавижу.
– Типа Крутые? – переспросил Все Равно Не Работает, Даже Если Пнуть Хорошенько.
– Ага. Ну, знаешь, эти, которых показывают по ящику, все подстрижены по-дурацки, только, чтоб их, на них это совсем не по-дурацки, потому что они такие типа крутые. И костюм на них висит мешком, а ты им даже не скажи, что все они – толпа чмошников. Вот если спросите меня, так мне всегда вот чего хотелось, когда я таких вижу: взять такого за шкирку, и так рожей медленно по забору с колючей проволкой. И я вот чего скажу. – Он набрал воздуху в грудь. Насколько он помнил, это была самая длинная речь в его жизни[44]. – Я вот чего думаю. Если они меня так достали, так тогда они, наверное, и всех так же достали.
– Ну точно, – сказал Жестокое Обращение с Животными. – Они еще все носят темные очки, даже когда не нужно.
– Жрут вонючий сыр и пьют гребаное дурацкое безалкогольное пиво, – добавил Все Равно Не Работает, Даже Если Пнуть Хорошенько. – Ну ненавижу. Чего лить в глотку всякую гадость, если даже блевать потом не тянет? Я вот чего подумал. Давайте я еще раз поменяюсь. Буду Безалкогольное Пиво.
– Да вот хрена с два, – заявил Тяжкие Телесные Повреждения. – Ты уже раз менялся.
– Короче вот, – заявил Боров. – Вот почему я хочу быть Типа Крутые.
– Ладно, – сказал вожак.
– Ну, а чего мне нельзя зваться Безалкогольное Пиво, если мне так нравится?
– Заткни пасть.
Смерть, Голод, Война и Загрязнение ехали в Тэдфилд.
И за ними следовали Тяжкие Телесные Повреждения, Жестокое Обращение с Животными, Все Равно Не Работает, Даже Если Пнуть Хорошенько (но в душе – Безалкогольное Пиво), и Типа Крутые.
В этот грозовой субботний вечер у мадам Трейси было очень оккультное настроение.
Она надела платье, ниспадающее свободными складками, и поставила на огонь кастрюлю с капустой. Комнату освещали четыре свечи, аккуратно воткнутые в почти скрывшиеся под потеками воска бутылки, расставленные по углам гостиной.
На сеансе, кроме нее, присутствовали еще трое: миссис Ормерод с Белсайз Парк, в темно-зеленой шляпке, которая в предыдущей жизни вполне могла быть цветочным горшком, мистер Скрогги, худой и бледный, с бесцветными глазами навыкате, и Джулия Петли из парикмахерского салона «Вольный ветер»[45] на Хай-стрит, только что окончившая школу и пребывавшая в полной уверенности, что она сама раскупорила эзотерические тайны. Чтобы усилить оккультный аспект собственной личности, Джулия стала носить слишком много украшений из чеканного серебра ручной работы и зеленые тени. Самой себе она казалась персоной таинственной, романтичной и обуреваемой призраками, и была бы таковой, если бы ей удалось сбросить еще с десяток килограмм. Она была убеждена, что питает отвращение к еде, потому что из зеркала на нее всякий раз смотрела толстуха.
– Будьте добры, возьмитесь за руки, – попросила Мадам Трейси. – И сохраняйте полную тишину. Мир духов очень чувствителен к любым вибрациям.
– Спросите, здесь ли мой Рон, – сказала миссис Ормерод.
Ее нижняя челюсть была похожа на кирпич.
– Спрошу обязательно, дорогуша, только, пожалуйста, помолчите, пока я не войду в контакт.
Наступила тишина, только в желудке у мистера Скрогги не переставало урчать.
– Прошу прощения, дамы, – пробормотал он.
За годы Снятия Покровов и Прикосновения к Тайнам Мадам Трейси удалось определить, что две минуты составляют ровно столько, сколько нужно посидеть в тишине, ожидая контакта с Миром Духов. Если ждать дольше, клиенты начинают беспокоиться, если меньше – считают, что ты не отработал свои деньги.
Она начала мысленно составлять список покупок.
Яйца. Лук. Полфунта тертого сыру. Четыре помидора. Масло. Рулон туалетной бумаги. Не забыть бы, почти кончилась. И хорошенький кусочек печенки для мистера Шедуэлла, вот бедняга, просто стыд…
Самое время.
Мадам Трейси откинула голову назад, уронила ее на плечо, и медленно подняла снова. Глаза ее почти закрылись.
– Она погружается, дорогая моя. – Мадам Трейси услышала, как миссис Ормерод шепотом объясняет происходящее Джулии Петли. – Не беспокойтесь. Она просто строит Мост на Другую Сторону. Скоро появится ее дух-проводник.
Мадам Трейси, не без легкого раздражения, почувствовала, что теряет общее внимание, и издала низкий протяжный стон:
– О-ооооооо…
А потом произнесла высоким дрожащим голосом:
– Здесь ли ты, проводник мой?
Она подождала еще немного, чтобы усилить напряжения. Средство для мытья посуды. Две банки фасоли. Да, еще картошки.
– Хао! – сказала она мрачно и сурово.
– Это ты, Джеронимо? – спросила она у себя.
– Я сказал, умм, – ответила она.
– У нас сегодня новый член нашего кружка, – сказала она.
– Хао, мисс Петли, – сказала она, уже как Джеронимо.
Она всегда считала, что индеец в роли духа-проводника – безусловно необходимый инвентарь, к тому же ей очень нравилось это имя. Она как-то объясняла это Ньюту. Тот понял, что про Джеронимо она ничего не знает, но ему не хватило духу рассказать ей про кровожадного вождя, безжалостно истреблявшего бледнолицых.
– Ой, – визгнула Джулия. – Очень рада с вами познакомиться.
– Мой Рон там, Джеронимо? – спросила миссис Ормерод.
– Хао, скво Берил, – ответила мадам Трейси. – О, здесь столько бедных заблудших душ, умм, толпятся под дверью моего вигвама. Может быть, и ваш Рон среди них. Хао.
Несколькими годами раньше мадам Трейси поняла, что выводить Рона на сцену надо в самом конце сеанса. В противном случае Берил Ормерод займет все оставшееся время, рассказывая покойному Рону все, что с ней произошло со времени их последнего разговора. («…да Рон а ты помнишь у нашего Эрика младшенькая Сибилла ты ее и не узнал бы так вот она стала заниматься макраме а наша Летиция ну ты помнишь старшая нашей Карен она стала лесбиянкой но в наши дни в этом нет ничего дурного и она пишет диссертацию о вестернах Серджо Леоне с точки зрения феминизма а Стэн ну ты знаешь братик нашей Сандры я тебе о нем в тот раз еще говорила так он выиграл чемпионат по игре в дартс и это так мило мы-то боялись что из него растет маменькин сынок а желоб над сараем почти совсем оторвался но я поговорила с этим новым мужем Синди он занимается всяким ремонтом от случая к случаю и он придет посмотреть в
