– Заткнись! Слушай! Это было в Тадфилде! Все в этой книге! Ты должен остановить…
– … после сигнала, и я вам скоро перезвоню. Чав.
– Я с тобой сейчас поговорить хочу…
– … Бии Иии Иии
– Кончай звуки издавать! Это в Тадфилде! Я это чувствовал! Ты туда должен пойти и…
Он убрал трубку ото рта.
– Проклятье! – бросил он, выругавшись первый раз за более чем четыре тысячи лет.
Секундочку. У демона ведь был и другой канал, так ведь? Он был такой… Азирафаил неуклюже порылся в книжке, чуть не уронив ее на пол. У них скоро терпение кончится.
Он нашел другой номер. Он его набрал. По нему почти сразу ответили. В то же время, тихонько звякнул магазинный колокольчик.
Голос Кроули, становившийся громче по мере приближения к микрофону, произнес:
– …не шучу. Але?
– Кроули, это я!
– Нгх, – голос звучал скверно. Даже в нынешнем своем состоянии Азирафаил почувствовал, что у Кроули проблемы.
– Ты один? – спросил он осторожно.
– Не. Со мной старый друг.
– Слушай…
– Изыди, сатанинское отродье!
Азирафаил очень медленно развернулся.
Шедвелл дрожал от возбуждения. Он все видел. Он все слышал. Ничего он из этого не понял, но знал, что люди делают с кругами, свечами и фимиамом. Знал он это точно. Пятнадцать раз видел «Дьявол Выезжает», шестнадцать, если считать тот раз, когда его выкинули из кинотеатра, поскольку он слишком громко выражал свое нелестное мнение об охотнике на ведьм (охотнике-любителе!) Кристофере Ли.
Гады, они его использовали. Превращали в глупости славные традиции Армии.
– Ты в руках моих, злая ты сволочь! – вскричал он, надвигаясь, как поеденный молью ангел мести. – Знаю я, чем ты занимаешься, сюда приходишь и женщин соблазняешь, чтоб волю злую твою выполняли!
– Думаю, вы не в тот магазин попали, – ответил ему Азирафаил. – Я перезвоню, – сказал он в трубку и повесил ее.
– Видел я, чем занимался ты! – прорычал Шедвелл. Вокруг его рта выступили пятна пены. Он был сердитее, чем когда-либо себя помнил.
– Э-э, эти вещи не то, чем кажутся, – отозвался Азирафаил, но еще говоря это, почувствовав, что этому гамбиту в разговоре недоставало определенной отшлифованности.
– Спорю, не то! – крикнул Шедвелл триумфально.
– Нет, я имею в виду…
Не сводя с ангела глаз, Шедвелл прошаркал назад, схватил дверь магазина, так ее захлопнув, что колокольчик злобно зазвенел.
– Колокольчик, – проговорил он.
Он схватил «Прелестные и аккуратные пророчества» и грохнул их об стол.
– Книга, – рявкнул он.
Он порылся в кармане и достал свой любимый «Ронсон».
– Практически свеча! – выкрикнул он и начал надвигаться.
На его пути светился слабым голубым светом круг.
– Э, – бросил Азирафаил, – думаю, это скверная идея…
Шедвелл не слушал.
– Силами, что даны мне добродетелью должности моей охотника на ведьм, – говорил он монотонно, – я велю тебе из места сего исчезнуть…
– Видишь ли, круг…
– …и вернуться отныне в место, откуда прибыл ты, не останавливаясь, чтобы…
– …будет весьма глупо в него человеку встать без…
– … и нам зло доставлять через…
– В круг не входи, тупой ты человек!
– …никогда не возвращаясь сюда, чтоб досаждать…
– Да, да, но, пожалуйста, не входи в…
Азирафаил побежал к Шедвеллу, указующе маша руками.
– … не возвращаясь БОЛЕЕ НИКОГДА! – закончил Шедвелл. Он навел карательный, с черным ногтем палец.
Азирафаил посмотрел вниз, под ноги, и во второй раз за последние пять минут выругался. Он вошел в круг.
– О[53], … – бросил он.
Послышался мелодичный звук, вроде как хлопок по стене, и голубое сияние исчезло. И Азирафаил тоже.
Прошло тридцать секунд. Шедвелл не двигался. Потом он поднял дрожащую левую руку и аккуратно опустил ей правую.
– Эй? – проговорил он. – Эй?
Никто не ответил.
Шедвелл поежился. Затем, держа перед собой свою левую руку, как пистолет, из которого он не смел выстрелить и не знал, как его разрядить, он вышел на улицу, позволив двери захлопнуться за собой.
От стука двери чуть дрогнул пол. Одна из свечей Азирафаила упала, пролив горящий воск на старое, сухое дерево.
Лондонская квартира Кроули была воплощением стильности. Была всем, чем должна быть квартира: просторной, белой, элегантно меблированной, и выглядела так особо спланированной, как выглядят только те квартиры, где не живут.
Это потому, что Кроули в ней не жил.
Это было просто место, куда он в конце дня возвращался, когда был в Лондоне. Кровати всегда были постелены; холодильник всегда был полон едой для гурманов, которая никогда не портилась (ведь, в конце концов, для этого-то и был у Кроули холодильник), и если уж на то пошло, холодильник никогда не приходилось размораживать, или даже в розетку включать.
В комнате отдыха находились телевизор, белый кожаный диван, видео и лазердисковый плейер, автоответчик, два телефона – канал с автоответчиком, и секретный канал (номер, пока что не открытый легионами продавцов по телефону, которые упорно пытались продать Кроули двойное стекло, которого у него уже было, или страховку жизни, которая ему не была нужна) – и квадратная, черная, матовая звуковая система, так превосходно сделанная, что были у нее только выключатель и регулятор громкости. Единственным звуковым прибором, пропущенным Кроули, были колонки; он про них забыл. Не то что бы это что-то меняло. Воспроизведение звука и так было вполне безупречно.
