Положил на стол, закурил сигарету и опять долго разглядывал лицо офицера.
В чулане у него архив фирмы. На полках стоят сотни фотопластинок, к каждой из которых прикреплен маленький контрольный снимок.
Фотограф ищет, тщательно перебирая каждую пластинку. Кажется, нашел. Он снова идет в лабораторию. Вспыхивает увеличитель. Плавает в ванночке бумага. И опять медленно проступает лицо. Сначала глаза, потом лоб, потом тонкие губы, тяжелый подбородок. На снимке — тот же человек, только теперь он не в форме советского офицера, а в щеголеватом костюме, галстук-бабочка, волосы аккуратно причесаны на косой пробор.
Фотограф смотрел на эти снимки, а в памяти всплыла пивная и голос буфетчика всплыл: «Рядом с его домом русские убили всю семью».
На квитанции подпись:
«Пан Ромуз. Коммерсант».
Микульский сложил снимки в пакет, спрятал их в карман пиджака. Оглядел комнату, погасил свет.
Фотограф почти бежит по серым предрассветным улицам.
— Стой!
Из-за угла появляется патруль. Два офицера и два солдата с автоматами.
— Документы.
— Вот, — фотограф достает паспорт, в него вложена справка.
Офицер, подсвечивая фонариком, прочел ее, посмотрел на фотографа.
— Ваш ночной пропуск, товарищ Микульский?
— У меня его нет, товарищ лейтенант, — фотограф волнуется. — Мне срочно нужно в милицию.
— В милицию? — переспросил офицер. — Впервые вижу человека, торопящегося в милицию.
— Зови его, — подполковник Павлов застегнул гимнастерку, крепко потер ладонями опухшее, сонное лицо.
Фотограф вошел в кабинет, сел к столу, молча достал из пальто снимки.
— Вот.
— Что «вот»? — с недоумением спросил подполковник.
— Этот человек фотографировался у меня в прошлом году на документы. Тогда его фамилия была Ромуз. Профессия — коммерсант. Вчера он пришел ко мне в форме капитана.
— Этот? — Павлов пододвинул снимки к лампе.
— Да, товарищ подполковник.
— Товарищ Микульский, мне сказали, что вы были в подполье?
— Да, помогал немного.
— Вы можете напечатать нам к утру, ну, двадцать снимков?
— Конечно.
— Мы заплатим…
— Не надо.
— С вами пойдет наш офицер. Когда Ромуз должен забрать снимки?
— В полдень.
Райцентр. 10 сентября 1944 г. 12.00.
Сначала послышалось шипение. Потом над площадью поплыл треск, словно где-то рядом ломали забор, потом начали бить часы на старом костеле. Звук их был неожиданно мелодичный и радостный.
Токмаков беззаботно бросал в рот сладкие ягоды малины. Он стоял, прислонившись к стене дома, лениво оглядывая площадь. У парикмахерской чистил сапоги болтливый старшина в авиационной форме, девушка с погонами старшего лейтенанта разглядывала афишу кинотеатра, возились шоферы у машины с заглохшим мотором, лениво прохаживались у кинотеатра военные.
Все как обычно. Так было вчера, позавчера, неделю назад. Но Токмаков видел, что площадь уже стала капканом, все выходы из нее плотно закрыты.
Время тянется медленно, как телега по разбитым колеям. Часы на костеле показывают 12.30. Старшина-летчик скучающей походкой подошел к фотографу, сел в кресло. Его место на улице заняла девушка старший лейтенант.
13.00. Солдаты вынули двигатель из машины и сели покурить.
13.20. Токмаков вошел в парикмахерскую, занял очередь.
13.31. На площади показался офицер. Вот он, Ромуз. Токмаков сразу же узнал его.
Офицер подошел к фотографу. Тот начал медленно перебирать снимки. Протянул. Офицер пожал ему руку и пошел.
Токмаков «вел» его по городу. Да, Ромуз хорошо знает все проходные дворы, улочки, лазейки в развалинах. Чем дальше он уходил от центра, тем труднее было следить за ним. Так он крутился по городу минут двадцать и наконец свернул на узкую полуразбитую улицу.
Начинался район развалин. Улица, выгнув горбатую спину, вилась меж облупленных домов.
Токмаков догнал его:
— Простите, товарищ капитан, разрешите прикурить.
Ромуз полез за спичками.
Из-за угла выскочила «эмка», она поравнялась с Ромузом, и сильные руки прямо с тротуара рывком втащили его в машину.
— У нас мало времени.
Подполковник Павлов прошелся по кабинету.
— Нам некогда слушать и разбираться в вашем вранье.
Ромуз сидел на табуретке, руки, скованные наручниками, за спиной.
— Вы же прекрасно понимаете, что завтра мы проверим ваши документы. Но мы даем вам шанс.
«Капитан» молчал.
— Так.
Подполковник усмехнулся.
— Глядите.
Он поднес к лицу задержанного две фотографии. Лицо «капитана» дернулось.
— Ну что, будем молчать дальше, пан Ромуз?
Ромуз вздрогнул, будто его ударили кнутом, попытался встать.
— Вот! — Павлов выбросил на стол пачку папирос «Каро». — Это изъято у вас. А это… — Павлов положил рядом раздавленную сапогом пачку. — …Эта лежала в Смолах. На дворе убитого Андрея Капелюха.
— Нет!
Ромуз закричал, забился в истерике:
— Нет! Я не был там! Не убивал!
— Кто вам дал документы?
— Недзвецкий… Это он… Я был должен ему… Много… Мы при швабах делали дело на черном рынке… Он дал мне форму… Документы… Сказал: привезешь харчи три раза, и все…
— Адрес!
— Не знаю. Мы встречались с ним каждый вечер в ресторане. Недзвецкий. Только я не знаю… Ничего не знаю насчет убийства…
— Предположим, я вам поверю.
Ромуз качнулся к столу:
— Вы должны мне поверить.
