— Гадать мы можем до бесконечности. Поэтому, Симаков, работай. Я поехал в бар на Пушкинскую, а ты туда вызови Фомина.
У Никитских ворот на ветровое стекло машины упала первая капля дождя. У здания МХАТа дождь уже набирал силу, а когда подъехали к Советской площади, на улицах стояла сплошная стена воды.
Автомобили, словно катера, неслись по улице Горького, поднимая колесами столбы воды.
Шофер развернулся у телеграфа, свернул в Столешников переулок и остановился у арки.
Вадим увидел Фомина и Стрельцова, куривших в глубине. Он вылез. И сразу же двое молодых ребят бросились к машине.
— Шеф! — заорали они. — Добрось до Кировской. Трешник.
Вадим увидел стройную девушку, прячущуюся от дождя, и понял истоки их щедрости.
Фомин, бросив сигарету, подошел к нему.
— Установили?
— Почти. Он должен здесь пить с Тарасом или Батоном. Так в миру именуют его дружков.
— Пойдемте, — сказал Стрельцов, — здесь служебный ход есть.
Вадим толкнул обитую железом дверь, и она поддалась. В лицо ударил запах застоявшегося пива. Они спустились по скользким ступенькам и оказались в узеньком коридоре.
— Куда?! Ишь алкашня… — Навстречу им вылетел человек в грязно-белой куртке, из-под которой выглядывал воротник несвежей рубашки. — Повадились… Ну, валите отсюда, а то в милицию позвоню.
— Не надо, — сказал Вадим.
— Че-го? — переспросил человек.
— Пить на работе не надо.
— А ты мне подносил? Сейчас устрою в отделение…
— Мы из милиции. — Орлов достал удостоверение.
Человек икнул, шагнул назад, лицо его расплылось в подобие улыбки.
— Сейчас пивка организую свежего…
— Не надо, — Вадим отстранил его, и они прошли в зал.
Табачный дым, похожий на облако, медленно полз над островами столов. Дымили вес, несмотря на устрашающую надпись «У нас не курят».
Звон кружек, обрывки разговоров, чьи-то выкрики сливались в однообразный непрекращающийся шум.
— Где ж его искать-то? — спросил Стрельцов, вопросительно глядя на Вадима.
— Сейчас. — Орлов обернулся, тот самый официант стоял за его спиной.
— Можно вас?
Официант бочком, стараясь не задеть инспекторов, приблизился к Вадиму.
— Креветочки есть крупные, — доверительно сообщил он и даже зажмурился от удовольствия.
— Это потом. Вы здесь давно работаете?
— Лет десять. Я летать не люблю. У меня грамота…
— Прекрасно. Я хотел бы кое о чем спросить вас.
Официант изобразил на своем лице внимание.
— Так вот, — продолжал Вадим, — коль скоро вы здешний ветеран, то наверняка знаете местных завсегдатаев.
— Так вы не из ОБХСС, — с облегчением сказал официант, — я многих знаю. Многих. Кто такие?
— Тарас и Батон.
— Пьянь. Целыми днями здесь торчат.
— А сегодня?
— Здесь. Сначала пили, потом начали в железку играть. Второй день гуляют. Деньги завелись.
— Где они?
— А вон за тем столом.
В углу сидела компания. Пять человек здоровых мужиков.
— А вы Хоттабыча не знаете? — спросил Вадим.
— Там он, в углу.
— Вы здесь постойте, дорогой ветеран, — Вадим пошел к столу.
За уставленным кружками столом разливали водку.
— Слушай, сука, я петь буду, — толкал соседа в грудь человек с усиками и изможденным лицом, — решай.
— Погоди. Выпей лучше. Я заряжаю. Три первых, — сказал его сосед, здоровый детина, и протянул над столом сжатый кулак.
Силин сидел в углу, он был давно и тяжело пьян.
— Петя, — Вадим подошел к столу, — можно тебя на минутку. Дело есть.
На мгновение глаза Силина стали осмысленными.
— А… дру-жок… Ты ко мне… Садись… Налью.
— Потом, Петя. Я с тобой насчет ремонта поговорить хотел.
— Ты кто? — Из-за стола поднялся кряжистый человек в темной рубашке, расстегнутой почти до пояса. — Тебе чего?
— Кончай, Тарас, — сказал Силин, — человек по делу.
— Пусть нам отдыхать не мешают. Ты, мужик, иди. Делай ногами походку.
Вадим посмотрел на его подбородок. Открытый, созданный для удара. Ох, как хотелось ему рубануть с правой этого Тараса.
— Я ж насчет ремонта, — сказал он спокойно, — мы с Петром сговаривались.
И тут он увидел глаза человека, собиравшего со стола выигранные мятые рубли. Человек глядел на Вадима внимательно и настороженно. Он был самым трезвым из этой пятерки.
А пьяный Тарас продолжал напирать грудью, говоря что-то бессвязное и угрожающее.
Вадиму надоело это лицо — отекшее и бессмысленное, надоел запах алкоголя, которым Тарас дышал на него, все надоело. А самое главное — противно было пятиться от обалдевшего от бормотухи алкаша. Он взял его за руку, сжал, глядя, как начинает отливать краска от лица Тараса, и резко толкнул на длинную лавку, стоявшую у стола.
— Отдохни, — усмехнулся Вадим, — так что, Петя?
— Пошли, поговорим, раз я сказал — мое слово кремень. — Язык у Силина заплетался, но он встал и достаточно твердо пошел за Вадимом.
В восемнадцать часов вся группа собралась в кабинете у Вадима.
— Давайте, — сказал он, — докладывайте, Симаков.
Вадим открыл блокнот. Капитан встал, одернул пиджак. Помолчал смущенно, словно студент на экзамене. Вздохнул.
— Ну что, Симаков? Пока ничего?
— Ничего. Проверяем угнанные машины, проверяем заявления о пропаже колес.
— Быстрее отрабатывайте. — Вадим поставил галочку рядом со словом «автомобили».
— Что у вас, Игорь?
Калугин встал, достал листок бумаги.
— Пока очень мало, практически ничего. Но думаю, что Славский и Шейкман к краже отношения не имеют.
— Думаете или уверены?
— Уверен.
Вадим зачеркнул две фамилии.
— Что еще?
— Славский считает, что в краже участвовала женщина.
— Почему?
