— Зачем сердишься…
Вадим подошел к письменному столу, поднял телефонную трубку, набрал номер дежурного по городу.
— Дежурный по городу, подполковник Зайцев.
— Это Орлов, Владимир Павлович.
— Слушаю, Вадим Николаевич.
— Примите сообщение. Сегодня, шестнадцатого августа, в двадцать три часа тридцать шесть минут я обнаружил в своей квартире гражданина Арчила Тохадзе и гражданку Тохадзе, двоюродного брата и мать задержанного нами опасного преступника Нугзара Тохадзе.
— Вадим, — в голосе Зайцева послышались нотки беспокойства, — я сейчас пришлю людей.
— Не надо. Рапорт о случившемся подам завтра. Дополняю сообщение: как гражданин Тохадзе узнал мой адрес, он отвечать отказался. У меня все.
— Я понял, Вадим, люди выехали на всякий случай.
Орлов положил трубку, посмотрел на Тохадзе.
— Ну? — спросил он. — Гражданин Тохадзе, что дальше?
— Дальше, — с ненавистью выдохнул Арчил, — дальше не захотел по-хорошему, жалеть будешь. Хлебом клянусь.
— Вот что, любезный, я с вами черных баранов не пас и поэтому прошу говорить мне «вы». Ясно? Это во-первых, а во-вторых, собирайте провиант и идите отсюда, и чем быстрее, тем лучше.
Арчил Тохадзе смотрел на Вадима ненавидяще, катая желваки на скулах. Потом он что-то сказал по-грузински, гортанно и резко. Женщина поднялась и пошла к двери.
— Мусор. Мент. Кровью выхаркаешь, клянусь честным словом.
Красная пелена ненависти заволокла глаза. Какая-то сволочь смеет оскорблять его в собственном доме. Вадим шагнул к Тохадзе, схватил его за рубашку, рванул к себе.
— Ты, сухумский гангстер…
По лицу Арчила Вадим понял, что тот ждет именно скандала, и отпустил его.
— Забирайте все это и вон из моего дома!
Арчил подошел к столу, плюнул и шагнул к двери. В коридоре требовательно зазвонил звонок. Через минуту в комнату вошел помощник дежурного и два милиционера.
— Товарищ подполковник…
— Все в порядке, Сумкин, граждане Тохадзе уходят.
— Доставить их в семнадцатое? — спросил майор.
— А зачем? Пусть идут.
Милиционеры расступились, пропуская Тохадзе.
Хлопнула входная дверь.
— А что с этим делать? — поинтересовался Сумкин, глядя на стол.
— А черт его знает. Забрать они не забрали, а выкидывать жалко.
— Точно, товарищ подполковник, — сказал один из милиционеров, — сплошной дефицит.
— Тут этот гад плюнул прямо на рыбу, — усмехнулся Вадим, — мы ее выкинем, а остальное собирайте и отвезите ребятам в дежурную часть.
— А коньяк? — заинтересовался Сумкин.
— Думаю, найдете, что с ним делать.
Олег Кудин по кличке «Чума», высокий, тонкий в талии, широкоплечий парень, провожал по Тверскому бульвару Сашу Крылова. Бульвар был пуст. Только на одной из лавочек сидела припозднившаяся парочка. Они шли, дымя сигаретами. Оба высокие, сильные, в вельветовых джинсах и кожаных куртках.
— Ты меня прости, Саня, — сказал Кудин, — ты как пришел, я на тебя посмотрел и подумал, что тебе не блатных, а бабочек ловить.
Крылов засмеялся.
— Ты скажешь, Олег. А ловить, как ты говоришь, мне приходится. Только тебя я не ловил. Я тебя искал, потому что ты нам помочь можешь.
— Я, конечно, судимый. Куда денешься. Два срока тянул. Не отрицаю. Но теперь вашей фирме с меня, кроме анализов, взять нечего.
— А мы и не хотим у тебя ничего отнимать. Ты придешь и расскажешь, где был в ночь на четырнадцатое, так же расскажешь, как мне сегодня.
— Тебе, — Кудин бросил сигарету, — тебе рассказать легко, а там у вас такие умельцы есть, что быстро зайцу волчьи уши пришьют и в зоопарк, в клетку.
— Да брось ты, Олег. Ты же сам говоришь, что жить только что по-хорошему начал.
— Начал, и рассказать мне есть что. Только знаешь, как у нас — береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет.
Крылов остановился, достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Из кустов выползли две тени и придвинулись к Крылову и Кудину. Краем глаза Крылов заметил, что сзади подходят еще двое.
— Слышь, мужик, — сказал один из подошедших, — сигарету дай.
— А из белья тебе ничего не надо? — шагнул к нему Кудин. — Иди отсюда… шакал, а то пять лет у параши за гоп-стоп прокукуешь.
— Ты чо? Ты чо? — Парень попятился.
— Мы из МУРа, — Крылов достал удостоверение.
— А мы чего, — сказал парень, — закурить хотели…
— Спать идите, — сказал Крылов, — спать, а то не все такие добрые, как мы.
Они пошли дальше.
— А зря ты их отпустил, — зло сказал Кудин, — эти шакалы по ночам людей шарашат.
— Откуда ты знаешь? — спросил Саша.
— Чувствую.
— Не думаю. Я сам после школы летом по этому бульвару шатался. Любил людей пугать. Так же подходил и просил сигарету.
— Ну и как, давали?
— Всякое было, раз по шее получил.
Кудин рассмеялся.
— Саша, — сказал он, — вон тачка стоит свободная. Я поеду, а то Светка переживает, а завтра к двенадцати на Петровку приду.
Старший следователь по особо важным делам горпрокуратуры Олег Леонидович Малюков ждал их у подъезда дома. Светлый китель с петлицами, фуражка с белым верхом делали его похожим на земского деятеля начала века.
— Ты, Олег, — Вадим вылез из машины, — просто иллюстрация к любой чеховской повести.
— Да уж что говорить, — улыбнулся Малюков, — человек, носящий форму прокуратуры, выглядит весьма благородно.
— Намекаешь?
— Нет, сочувствую. Поехали.
— Садись вперед, — Вадим шутливо распахнул дверцу, — ты все-таки старший советник юстиции, три больших звезды на двух просветах. Вроде как полковник.
— Молодец, — Малюков ехидно улыбнулся, — почитаешь начальство, надеешься на послабление.
— Куда нам дуракам чай пить.
Вадим уселся на заднее сиденье рядом со Стрельцовым.
— Только, ребята, — умоляюще сказал Малюков, — не курите в машине. Я третий день как бросил. Муки испытываю жуткие.
— Правильно сделали, товарищ советник, — одобрительно заметил шофер Иван Филиппович, которого все в управлении, невзирая на возраст, звали просто Филиппыч. — А то сядут в машину и начинают смолить, ни стыда ни совести у этих сыщиков нет. Нервничают больно. Работай лучше и
