Глава 6
Посттравматический синдром
Феликса Моисеевича часто можно было видеть вблизи мест, где произошел взрыв. И не столь важна была причина взрыв (будь то взрыв баллона с газом, случившийся от неаккуратного обращения с огнем, или последствия террористического акта) сколько само происшествие. Вслед за пожарными на месте взрыва появлялся и Феликс Моисеевич. Он с жадностью вглядывался во все, что носило следы недавнего взрыва, и был просто счастлив, если удавалось захватить оплавленный огнем кусок пластмассы или просто даже вырванного взрывной волной кирпича — все это он нес к себе домой. Но самой большой удачей для него считалось увидеть свидетеля взрыва. Однажды ему даже удалось подойти к пострадавшему с вопросом.
Прошло уже полчаса после взрыва, но этот мужчина в клетчатой рубашке продолжал сидеть на ступеньке лестницы, обхватив голову руками. Видимых повреждений на теле его не было заметно. Он раскачивался из стороны в сторону, ни разу не взглянув назад, где сразу из двух окон второго этажа рвалось пламя. Пожарные спешно разматывали шланги, выли милицейские сирены, слышались возгласы зрителей, со всех сторон к пожару стекались любопытные, а он продолжал сидеть на ступеньках, ничего не замечая, ни на что не обращая внимания, будто был не тут.
— Вы оттуда? — шепотом спросил Феликс Моисеевич, склонившись над человеком. Он знал — сейчас нельзя говорить громко: он либо ничего не слышит, совсем ничего, либо слышит все.
Тот поднял на него лицо и посмотрел мутными глазами.
— Вы оттуда, — увидев эти глаза, подтвердил Феликс Моисеевич. Он приблизил к нему лицо почти вплотную и спросил еще тише, так чтобы никто не услышал, так тихо, как будто подумал: — Что вы там видели? Вам что-нибудь удалось запомнить? — насколько спокоен и даже безучастен был свидетель взрыва, настолько возбужден и взволнован Феликс Моисеевич. — Вы что-нибудь помните?! — схватил он несчастного за плечи и сильно встряхнул. — Что там было! Что?!
И казалось, не ему задавал этот вопрос Феликс Моисеевич, а самому себе.
Мужчина вдруг кашлянул, пришел в себя и мелко затрясся, он был в состоянии шока, но глаза его прояснились.
— Не помню… — хрипло проговорил он. — Ничего не помню. Вспышка… а потом… не помню. Хотя нет, много всего. Это как сон, я не могу сказать. Много людей… все они идут… в разные стороны, как на людном проспекте.
Он вновь обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону. Феликс Моисеевич посмотрел на окна второго этажа. Пожарные развернули бурную деятельность по тушению огня. В окна били брандспойты, по выдвижной лестнице карабкались огнеборцы. Подкатила 'скорая помощь', двое врачей бережно препроводили в машину пострадавшего, от которого Феликсу Моисеевичу так ничего и не удалось добиться. Он дождался, когда 'скорая' отъедет, и зашагал домой. Делать здесь было уже нечего.
Три года назад Феликс Моисеевич оказался в командировке в Минеральных водах. По пути в Петербург в вагоне их поезда террористы взорвали бомбу. Феликс Моисеевич не пострадал, но с тех пор от полученной психологической травмы что-то повернулось в его голове, и на мир он стал смотреть как-то иначе, по особенному. По особенному смотрит на мир всякий человек, получивший сильную психологическую травму, и не часто психологам удается вывести его из этого состояния. Вот и Феликса Моисеевича не удалось. Он проживал один в однокомнатной квартире и, недавно выйдя на пенсию, мог полностью отдаться интересующим его занятиям. Раньше он занимался разведением аквариумных рыбок, но с некоторых пор забытые рыбки сдохли, и теперь Феликса Моисеевича интересовали только взрывы. Он перечитал много литературы на эту тему, но нигде не встретил того, что искал — слов о том, что происходит внутри взрыва.
Он уже мог представить себе маленькую коробочку, в которой накоплена, сжата огромная энергия, способная в какой-то определенный момент вдруг выплескивается в разные стороны окружающей среды. Взрыв — это очень быстрое выделение огромного количества энергии и большого объема газа. Это взрывные газы раздвигают окружающую среду во все возможные направления со скоростью девять километров в секунду, и на мгновение создается особое пространство, в котором может происходить… да все что угодно может происходить.
'Я побывал там, — писал Феликс Моисеевич в дневнике, который начал вести после взрыва. — Я видел все своими глазами. Это не было смертью, и это не было жизнью. Это было нечто другое, особенное, то что никогда не забыть, не измерить… и никогда не вспомнить. Когда я пытаюсь сделать это, вновь окунувшись в то мгновение… или в ту вечность, мне становится упоительно страшно, но вспомнить удается немногое. Тени, передвигающиеся во мраке. Они говорят между собой, кажется, не понимая, что с ними происходит. Время там текло по другим законам: для человека со стороны прошло мгновение — для человека находящегося внутри — долго… Я не знаю сколько, но долго. Психологи работали с каждым из нас, стараясь вывести из этого состояния. Милиционеры и психологи не хотели, чтобы ты вспомнил, что было там, в то мгновение или в ту вечность. Наоборот — хотели, чтобы ты забыл. Их интересовало время до: не видели ли кого-нибудь подозрительного, где кто стоял в этот момент, и иногда — после. Как удалось выбраться после, но никогда — момент взрыва. А ведь это и есть самое главное. Но все что тебе удается вспомнить, считается посттравматическим синдромом. Считается, что там внутри ничего нет и не может быть. Но ведь там рвется пространство, именно там открывается вход внутрь, в другое измерение. В рай или ад не все ли равно, но ты оказываешься в другом месте в другом времени. Ведь никто не знает, что происходит в ситуации взрыва. Это дверь в другой мир, которая всегда закрыта и открывается только во время взрыва. Не все возвращаются живыми. Кто-то выходит оттуда с просветленным лицом или растерянным. Люди выходят оттуда без одежды, кто-то смеется, кто-то плачет… но выживают не все: многие остаются там, в другом измерении, в аду или раю не имеет значения'.
Или вот другой отрывок из дневника:
'Многие люди думают, что это они, изобретя 'черный порох' в 10 веке, придумали взрыв. Нет, это Большой Взрыв в бесконечно малой точке пространства придумал их много миллиардов лет назад. Теория Большого Взрыва известная в физике и объясняет появление нашей Вселенной, а затем и жизни на земле. Вообще всего этого — этой нашей цивилизации и нас самих. Все мы живем благодаря Взрыву. Представить только себе, что где-то среди звезд миллиарды лет назад произошел этот невероятной силы взрыв и образовалась наша Вселенная, и зародилась жизнь, и появилась наша больная цивилизация. Взрыв, дающий жизнь. Ведь взрыв имеет два полюса: созидания и разрушения. И если произвести взрыв в определенной точке планеты, то жизнь на ней начнется заново. И самое главное — найти эту точку, называемую 'пуп Земли''.
Глава 7
Художник черт знает чего
Клуб 'Петербургский гурман' ежемесячно собирался на частных квартирах, и уже там происходили вещи, сокрытые от случайных глаз.
По городу ходили слухи, будто члены Клуба, бросив жребий, ежемесячно съедают отдельных членов, удобрив их специями. И правда, кто-то из них вдруг исчезал, но потом непременно присылал открытку с красивым видом с приветами и поздравлениями, а в ней обязательно содержался рецепт нового диковинного блюда. Открытки эти читали перед общим собранием, и все хлопали в ладоши и смеялись, радуясь привету от члена клуба. В конце открытки всегда было пожелание приятного аппетита.
Правда, злые языки утверждали, что открытки эти от съеденных членов, писала пресс-секретарь Клуба Эльвира Константиновна, и что написаны они одним почерком и чуть ли не одной гелевой ручкой, но сравнивать их никому в голову не приходило.
