Роджеру Дональду не дают советскую визу: нет приглашения из ВААПа. Дональд должен заключить договор на издание «Детей Арбата». Звоню директору ВААПа Четверикову:
– Почему саботируете продажу моего романа?
– Не употребляйте таких выражений! Вышла только первая часть.
– Надеетесь, что остальные две не выйдут?
– Когда выйдут, тогда и будем заключать контракты.
– Издатель может судить по одной части, даже только по имени автора. «Тайм» предлагает вам неслыханные деньги, а вы уклоняетесь.
– Деньги нас не интересуют. Экономический фактор для нас не главный.
– А для нас, марксистов, – не без издевки произнес я, – он главный. Слушайте меня внимательно. В течение часа вы отправляете издателю приглашение приехать в Москву для заключения контракта. Если вы этого не сделаете, то завтра я созову пресс-конференцию, где объявлю, что вы. Четвериков, срываете продажу книги в надежде на изменение политической обстановки. Можете не сомневаться – придут все аккредитованные здесь иностранные корреспонденты.
На следующий день мне сообщили: приглашение ВААПа в Нью-Йорке получено, Роджер Дональд вылетает.
С аэродрома Роджера привезли к нам в Переделкино, где уже собрались сотрудники московского бюро «Тайма». По российскому обычаю выпили, закусили. Роджер оказался веселым, энергичным человеком, лицо обаятельное, улыбка открытая, в молодости был актером, и жена его Диана – актриса. Он станет редактором англо-американских изданий «Детей Арбата», «Страха», «Праха и пепла». Дружим с ним много лет, объясняемся на французском, он им немного владеет, я тоже что-то помню. Француза мне понять труднее, а с человеком, плохо говорящим по-французски, могу как-то объясниться. Видимо, у людей, подзабывших язык, остаются в памяти самые необходимые расхожие слова, которыми они оба и манипулируют. Неуверенность замедляет речь, вызывает паузы, это тоже помогает.
По приказу Четверикова юристы из ВААПа мучили Роджера два дня, брали на измор, крючкотворы! Я негодовал: «Плюньте на них, сам подпишу с вами контракт». Но Роджер проявлял завидную выдержку, улыбался и довел дело до конца. А, подписав контракт, пригласил участников переговоров на ланч в ресторан Хаммеровского центра. Я пожал плечами: «Зачем?! Это же ваши мучители!» Он рассмеялся, и «мучители» рассмеялись – отправились в ресторан, пили и ели с большим аппетитом. За ланчем я сказал Роджеру: «Вы не успели побывать в Кремле, не осмотрели других достопримечательностей Москвы. Но в Переделкине вы увидели, как живут сельские жители в нашем с Таней лице, а в ВААПе – каковы советские бюрократы. Так что кое-какое представление о России имеете».
После этого «прорыва» ВААП начал заключать контракты. «Дети Арбата» изданы в 52 странах.
Люди, подобные Кравченко и Четверикову, всю свою жизнь привыкшие запрещать и указывать, оказались даже не способны сопротивляться. Система рухнула, «руководящие товарищи» надели свои пальто, шляпы, отправились по домам, а оттуда в собес хлопотать о пенсии, остальные 18 миллионов членов партии разбрелись кто куда.
Зашли как-то с Таней в Центральный Дом литераторов пообедать. Идем по ресторану. Вдруг меня останавливает Генрих Боровик. Улыбается, показывает на стоящий рядом столик – сидят там два иностранца: «Знакомьтесь!» И называет имя английского автора детективов, второй тоже писатель – представитель общества «Британия-СССР».
– Я слышал о вашем новом романе, – сказал представитель общества «Британия – СССР», – и читал ваш «Тяжелый песок». Несколько лет назад мы ждали вас в Лондон, но вы не приехали.
– Тогда не выпустили мою жену, и я отказался ехать.
– Анатолий Наумович! – вмешался Боровик. – Теперь этих проблем у вас не будет. Я – председатель Комитета защиты мира, от нас вы можете ехать в любую страну, куда угодно.
– Спасибо…
– Поздравляю вас от всего сердца! – добавил Боровик. – Кончилась трагедия с романом – книга вышла. Поверьте, я говорю искренне.
Усевшись рядом с Таней, я передал ей этот разговор.
Она пожала плечами.
– Ладно, – сказал я, – будем и дальше «река брести, котома нести».
Такой татарской поговоркой я иногда заменял наше обычное «Побредем ужо, Марковна».
Из ЦДЛ мы отправились домой в Переделкино. По дороге на Кутузовском проспекте заехали в магазин «Диета», где раз в неделю писатели могли купить набор продуктов, так называемый «заказ»: курицу или килограмм мяса, полкило сосисок или полкило «докторской» колбасы, килограмм селедки, килограмм гречневой крупы или риса, килограмм сахара, банку сгущенного молока, баночку растворимого кофе, пачку масла, печенья и чая. Не густо для семьи на неделю, но все же еда, в магазинах ничего нет. Стоим с Таней в очереди, двигаемся потихоньку к продавщице, входит в магазин старушка, видит гречневую крупу, мясо, сахар на прилавке, пристраивается в хвост. Ей объясняют: «Бабушка, здесь заказы для учреждения».
– Господи, когда вы только нажретесь! – говорит старушка и отходит к пустым полкам.
Николай Михайлович Шилин, сооружавший саркофаги для Ленина, Димитрова, Хо Ши Мина, рассказывает:
«…Но больше всего меня поразила горбачевская дача. На ее строительстве работало семьсот человек… Ни у Сталина, ни у кого такой виллы не было… Как из нее выходишь, справа скала, так в ней прорубили шурф к морю и брали воду для бассейна за восемьсот метров от берега. Потом ее очищали, подогревали и только после этого заливали. Стены у бассейна стеклянные, а когда погода хорошая, они открываются».
Вот так вот… А тут старушка на фоне пустых полок.
Приехал к нам на дачу знаменитый английский писатель Грэм Грин, автор «Тихого американца», «Нашего человека в Гаване» и других известных романов, с ним жена Ивонна, живут в гражданском браке, оба не могут расторгнуть предыдущий – католики. Ему 83, ей под семьдесят, обитают во Франции, много путешествуют по миру. Несмотря на возраст, Грин на меня произвел впечатление человека подвижного, легкого на подъем, с мгновенной реакцией – глаза настороженные, взгляд с легким прищуром, испытующий. После его смерти мне стали попадаться статьи, в которых утверждалось, что в свое время Грэм Грин был агентом английской разведки. Возможно. В Англии на репутацию это пятна не кладет: выполнение патриотического долга. Пример – отношение к Сомерсету Моэму.
Грэм Грин сказал, что во Франции много говорят о «Детях Арбата» и ему очень приятно познакомиться со мной.
– Прекрасно, – отвечаю, – и я очень рад с вами познакомиться, но сначала покажу вам одну вещь, подождите минуту.
Пошел в кабинет и вынес оттуда изданный в 1966 году в ФРГ свой роман «Лето в Сосняках» с рекламной надписью: «Русский Грэм Грин». Он удивился, заулыбался и, не скрывая удовольствия, протянул книгу Ивонне.
– Какой неожиданный сюрприз, большая честь для меня.
Я возразил:
– Наоборот, это для меня большая честь; прочитав эту надпись двадцать лет назад, я подумал, что из меня действительно может получиться писатель.
Такими любезностями мы с ним обменялись.
Живо всем интересовался.
– Неужели ваш роман пролежал в столе двадцать лет?! Вы, русские, терпеливый народ.
– В таких условиях мы живем.
– Люди на Западе реагируют на все быстрее.
– Вы живете в других условиях. Впрочем, вы, как в свое время Анатоль Франс, или Ромен Роллан, или, скажем, Бернард Шоу, симпатизируете Советскому Союзу.
– Да, я сторонник социалистической идеи.
– Однако после дела Синявского – Даниэля, после нашего вторжения в Чехословакию порвали с Советским Союзом.
– Конечно, такое нельзя было простить.
– И все же простили, возобновили отношения. И вас приняли с распростертыми объятиями.
