Пробираюсь в «белый уголок». Тем временем начинается новая песня. Не
– Доктор Ливингстон, я полагаю? – ору я Бердсли прямо в ухо. Он хмурится – то ли не слышит, то ли не понимает юмора, а может – и то и другое.
– Что ты здесь делаешь, Джек?
– А ты как думаешь? Борюсь за нравственность? Опять не угадал… Мне нужно было срочно повидаться с тобой. Есть разговор.
Бердсли кивает. Он упакован по последней моде, но выглядит как плебей. Ботинки со стальными мысками, тесные джинсы на подтяжках, рубашка на пуговицах, но без галстука, невнятная куртешка, а кроме того, – хотите верьте, хотите нет, – шляпа! Такая же, как у меня, шляпа фасона «трильби» с узкими полями – не больше и не меньше.
Я киваю в сторону дверей, и Бердсли выходит из кабака следом за мной.
На улице я еще раз оглядываю его с ног до головы. Бердсли похож на сутенера, причем на черномазого сутенера. С островов Карибского моря, или откуда они обычно берутся.
– В чем дело? – спрашиваю я. – Почему ты здесь, с чернозадыми? Ты что, решил сменить цвет кожи?
Бердсли широко улыбается и трясет головой.
– Не-а. Просто мне не нравится эта мода… Не люди, а образины волосатые! У черных, по крайней мере, есть чувство стиля!
– А
И я рывком срываю с Бердсли его долбаный капор. Шляпа остается у меня в руке. Бердсли стоит передо мной простоволосый… То есть нет. Не простоволосый. Потому что никаких волос у него нет. Череп Бердсли чисто выбрит и блестит. Совсем как у старины Джека.
– Ты что же это, издеваться надо мной вздумал?
Бердсли усмехается. Верный раб моды, мать-перемать! В длинном плаще, с выбритой головой он действительно выглядит крутым. Для полноты картины не хватает только пистолета за поясом.
– Итак… – начинаю я.
– Я просил достать мне «пушку», – перебивает Бердсли. – Ты принес «пушку»?
– Не спеши. Для начала тебе придется доказать, что ты умеешь с ней обращаться. Короче, если ты считаешь себя достаточно крутым, я готов сделать тебе одно предложеньице…
– Какое?
– Нужны крепкие ребята для одной работенки.
Бердсли снова улыбается. Маленький злобный щенок.
– Но дело в том, – продолжаю я, – что мне пока неизвестно, не струсишь ли ты. Это тебе не в выходные на пляже стенка на стенку ходить!
Бердсли презрительно усмехается. Как раз в этот момент к нам подходит крупный молодой негр.
– Что надо, ребята? Травку? «Колеса»? Гаш?
Я отмахиваюсь от него. Ниггер причмокивает губами:
– Что такое, дружище? Ты ничего не покупаешь? Тогда сваливай отсюда,
И тут меня осеняет. Бердсли может доказать свою дееспособность прямо сейчас. Улыбнувшись черномазому, я отступаю на шаг назад и подталкиваю Бердсли чуть вперед.
– Проводи-ка этого придурка, сынок, – говорю я.
От моего толчка Бердсли чуть не падает, но тут же выпрямляется во весь рост, расправляет плечи и делает зверское лицо. Словом, все как полагается. Я вовсе не уверен, что ему по силам разобраться с этим наглым черномазым, но, как говорится, попытка не пытка. В крайнем случае, если Бердсли струсит, я всегда могу вмешаться.
Бердсли и черномазый начинают кружить по тротуару, окидывая один другого свирепыми взглядами.
– Пижон чертов! – шипит ниггер, пытаясь завести Бердсли.
Но заводить его нет нужды. Бердсли действует быстро. На удивление быстро. И на разговоры времени он не тратит. Рука его, вынырнув из кармана плаща, делает неуловимо быстрое движение вперед. Сверкает сталь появившегося как по волшебству ножа. Рука дергается назад, и клинок разваливает черную харю чуть не напополам.
Омерзительное зрелище.
Чернокожий стоит на четвереньках в водосточной канаве, зажимая рукой располосованную щеку. Юшка капает на асфальт. Бердсли пускает в ход ботинки. Стальными мысками он бьет парня по ребрам – раз, другой, третий. Черномазый вопит. Швейцар «Двух дырок», услышав шум, делает несколько шагов в нашу сторону, и я оттаскиваю Бердсли за полу плаща.
– Достаточно, сынок, – говорю я.
С меня действительно хватит.
Мы мчимся прочь, преследуемые целой толпой чернозадых обезьян. Мой «зодиак» стоит на углу Электрик-авеню и Атлантик-роуд. Мы запрыгиваем в салон и рвем с места.
Мы едем на север. Пересекаем Темзу по мосту Альберта. Мост ярко освещен китайскими фонариками. Хорошо все-таки покинуть «Индейскую территорию» и снова оказаться по эту сторону Большой Воды. Еду по Виктория-роуд в Уэст-Энд.
Но Гарри в «Звездной пыли» нет. Он обещал быть, но я его не вижу. Оглядываюсь по сторонам и замечаю в уголке Тревора. Судя по всему, он тоже ждет Гарри. Беру в баре пару бокалов и подхожу к нему вместе с Бердсли.
– А где босс?
– Наверху, в конторе.
– Ладно, сейчас я к нему поднимусь.
Подмигиваю Тревору.
– Вы тут пока поразвлекайтесь, – говорю я, хлопая Бердсли по спине.
Потом я выхожу в вестибюль и начинаю подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж. Один из швейцаров тотчас поворачивается в мою сторону.
– Вы не заблудились, сэр? – спрашивает он настороженно.
– Мне нужно повидаться с Гарри, – говорю я. – Он меня ждет.
– Будьте осторожны, сэр. – Швейцар взглядом показывает наверх. – Там у него легавый.
– Вот как? – Я сразу настораживаюсь и даже спускаюсь вниз на пару ступенек. – И кто же, интересно узнать?
– Муни.
Вот дерьмо! То есть – в буквальном смысле слова. Муни – дерьмо. «Детектив-инспектор Джордж Муни». Я помню его еще с тех пор, когда он был детектив-констеблем и служил в Летучем отряде.[36] Еще тогда мне казалось, что у него рыльце в пушку. Бывший чемпион столичной полиции в полутяжелом весе, он пользовался репутацией человека, который не церемонится с
