Во всяком случае, ум Гарри казался мне именно по-дьявольски коварным и изощренным.
Но пока мы просто шатаемся по аэропорту, стараемся запомнить лица, выяснить, как организовано воровское дело. В конце концов мы подходим к главному табло «Отправлений и посадок», в окошках которого сменяют друг друга жестяные таблички с иностранными названиями – словно какой-то механический банкомет со стуком тасует и сдает странные железные карты. Париж, Милан, Каир, Мадрид… Гарри смотрит на это железное чудо широко раскрытыми глазами.
– Хотел бы я знать, как она работает, эта штука! – говорю я, пытаясь вывести Гарри из гипнотического ступора, в котором он, по всей видимости, находится.
– Угу… – отвечает он.
Только потом мне становится ясно, что заинтересовала Гарри вовсе не механическая доска объявлений. Он просто задумался, замечтался об этих далеких городах и странах, словно уже давно собрался отправиться за границу.
– Вообрази, – говорит он, – что ты заработал столько денег, что можешь просто сесть на самолет и свалить навсегда. Исчезнуть, раствориться.
Я пожимаю плечами.
– Не знаю, Гарри. Мне кажется, подобный стиль жизни не для меня. Пусть грабители поездов исчезают и растворяются. Я так не могу. Мне будет очень не хватать возможности спокойно посидеть и выпить добрую чашечку чаю.
Гарри морщится и подавляет тяжелый вздох.
– Вечно ты, Джек, все испортишь.
Пока мы возвращаемся к автомобильной стоянке, Гарри излагает свой план.
– Нам нужно «лицо», – говорит он. – Нужен человек, который не принадлежит ни к одной группировке. Нам нужен человек, который даже не связан ни с одной группировкой и не находится под ее влиянием. Больше всего нам бы подошел человек, которого вообще никто не знает. Твои предложения?
– Я, как тебе известно, – «свободный художник» и ни с кем не связан, но ведь в Лондоне меня знает каждая собака!
– Да, это верно. Но я не хочу, чтобы кто-то еще прослышал о том, что мы затеяли.
Я понимающе усмехаюсь.
– Особенно эти… Сам знаешь – кто.
– Да, особенно они.
К дьяволу Близнецов, думаю я, но мне не хочется раздражать Гарри.
– Итак, – говорит он, – подумай над тем, что я тебе сказал.
Потом мы садимся в машину и подъезжаем к будке дежурного по стоянке. Гарри опускает стекло. Когда рука дежурного протягивается за парковочным талоном, Гарри демонстративно мнет квитанцию в руке и швыряет дежурному в лицо.
– Передай мистеру Чарльзу, что мы собираемся нанести ему визит, – говорит он, сурово глядя на этого болвана.
Болван озабоченно хмурится. Он знает, о ком идет речь.
– Передашь? – нараспев произносит Гарри и с угрозой улыбается.
Болван торопливо кивает. Гарри кивком головы указывает на шлагбаум.
– А теперь подними-ка эту штуку, – командует он, и наша машина, визжа скатами, срывается с места.
Гарри везет меня на Хайбери-корнер, чтобы я забрал свой «зодиак». Если мне хочется, говорит он на прощание, я могу чуть попозже зайти к нему в клуб. Потом я шагаю по заблеванной, провонявшей мочой аллее позади «Темпо», и в моем мозгу оживают смутные воспоминания о вчерашнем. Сев в машину, я еду на восток по Боллз-Понд-роуд. Гарри сказал – другое «лицо», думаю я. Свежий человек, который ни с кем Не связан… Братья Ламбриану? Но их всерьез окучивает Большая Двойка. Кто же еще?
В моей крошечной квартирке – грязь и бардак. Пытаюсь прибраться, но в конце концов просто сгребаю вещи в кучи. Пора, пора обзавестись цыпочкой, чтобы ухаживала за мной. Такой, как Мэдж. Черт, опять она! Похоже, я просто не в состоянии не думать о ней.
Делаю глоток из бутылки с остатками водки. Заглядываю в «Дейли миррор».
ТРУП В ЧЕМОДАНАХ: ГОМОСЕКСУАЛЬНЫЙ СЛЕД
Следователи, расследующие убийство молодого человека, расчлененный труп которого был недавно найден упакованным в два чемодана, считают, что преступление может иметь под собой сексуальные мотивы. Личность жертвы уже установлена – это семнадцатилетний Бернард Оливер, проживавший в Северном Лондоне на Марсвелл-хилл. В последнее время он зарабатывал на жизнь проституцией, посещал различные притоны в Сохо и регулярно встречался с несколькими постоянными клиентами, имена которых известны следствию. В настоящее время полиция ведет подробное и тщательное расследование, которое, как ожидается, может хотя бы отчасти осветить сумеречный мир полукриминальных гомосексуальных связей.
Откладываю газету. Пытаюсь подыскать для Гарри подходящую кандидатуру, но ни одной путной мысли мне в голову не приходит. Нужен человек, которого никто
Чувствую, что нужно поесть. Достаю мясной пирог «Фрей Бентос», растворимое картофельное пюре и банку консервированного горошка. После еды меня начинает клонить в сон, поэтому я заправляюсь парочкой «бомбовозов». О чем бишь я думал? Ах да, Бердсли. Мелкий хулиган Бердсли. Меня он боится, хотя изо всех сил старается этого не показывать. Неплохо было бы, впрочем, иметь еще одного человечка… Завести свою маленькую «фирму» и… Встаю и начинаю расхаживать по квартире. «Бомбовозы» действуют. Сейчас Бердсли, наверное, во «Фламинго». Можно съездить туда и потолковать с ним, узнать, что у него на уме. И незачем откладывать дело в долгий ящик, все равно самое лучшее время – настоящее.
Сажусь в «зодиак» и еду в Сохо. Сую швейцару мелкую банкноту и вхожу. В зале завывают гитары, цветомузыка отбрасывает на стены разноцветные, яркие, как молнии, пятна света. Одежда на посетителях кажется мне еще вульгарнее, волосы – еще длиннее. Вот суки! Можно подумать – они специально выдумали эту моду в пику старине Джеку! Бердсли нигде не видно. Замечаю подходящего моднявого парнишку с зачесанными на морду волосами. На нем – некое подобие сари а-ля Джавахарлал Неру и солнечные очки в толстой черепаховой оправе. На пестром пакистанском пиджаке нет лацканов, чтобы за них взяться, поэтому я просто хватаю его за ткань спереди и подтягиваю к себе.
– Где Бердсли?
– Он здесь больше не бывает.
– А где он бывает? В «Ла дискотек»?
– Не-е… Это тоже не его компания. Думаю, ты застанешь его в «Двух дырках», чувак.
– Где это?
– В Брикстоне.
Я записываю адрес и возвращаюсь к машине. Ехать нужно в Южный Лондон. Никогда не любил эту часть города. На нашей, восточной окраине эту часть всегда называли «Индейской территорией». Для меня она и вправду была как далекая, дикая страна за океаном (в данном случае – за Темзой). Брикстон? Тоже, наверное, какие-нибудь джунгли. Но делать нечего. Закидываюсь еще парой «черненьких» и еду на юг.
«Две дырки» оказываются древним танцзалом на Колдхарбор. Черномазый портье оглядывает меня с ног до головы, прежде чем впустить. Улыбаюсь ему самой добродушной джекшляповской улыбкой и сую десятифунтовую бумажку. Вход открыт – улыбка никогда меня не подводила.
Внутри – облупленные стены и безумная, ритмичная музыка.
