вполне заменяли в то время используемый ныне компьютер. Московское ворье знало их в лицо и боялось пуще огня.
Вот такой опознаватель пришел для разборки в Дворянское собрание.
Он спрятался за бархатной портьерой и в антракте внимательно «срисовывал» публику.
— Вот эту даму в зеленом, — командовал он, — и эту в розовом. Теперь шустрика в смокинге и того, в сером костюме.
В результате оперативники приволокли в свою комнату десять человек.
Там их ждал неприятный сюрприз. Встреча с начальником уголовной секции МЧК Федором Мартыновым.
— Вот что, дорогие работники департамента карманной тяги, на этот раз вы влипли основательно. Часики-то украли у самого Троцкого. Здание блокировано. Уйти вы не сможете. Если к следующему антракту часов не будет, всех отправлю в гараж.
Карманникам стало не по себе. «Отправить в гараж» в то время значило просто расстрелять.
Они начали клясться и божиться, что не поднимали руку на вождя революции.
— Идите, — сказал Мартынов, — мы ждем.
Минут через двадцать прибежал запыхавшийся карманник в смокинге.
— Товарищи господа-начальники. Нехорошо с вашей стороны лепить честным ворам, пришедшим отдохнуть душой, такую непонятку. Великий вождь революционных масс товарищ Троцкий, гуляя по фойе, просто обронил часы, вон они у креслица лежат.
Оперативники пошли в указанное место и увидели дорогие, очень красивые часы.
Их вернули наркомвоену. Скандал был погашен.
Я думаю, что эту историю специально замалчивали не только потому, что часы украли у Троцкого. Ну, срезали бы у него хронометр вороненой стали или, на худой конец, серебряные. Нет, вождь революции предпочитал дорогие золотые вещи.
Надо сказать, что наши вожди никогда не стеснялись. Когда в Москве вобла считалась лакомством, они ели швейцарский шоколад и ветчину, полученные в обмен на исторические раритеты России.
Есть документы ЧК, в которых сказано, сколько драгоценных камней и золотых червонцев изъято из сейфа одного из вождей революции.
Все повторяется.
Мой дядька, сжигая плакат с «Вождями мировой революции», боялся, что его увидит бдительный глаз советского гражданина.
Я с раннего детства помню плакаты о том, что нас подслушивает враг и бдительность — наше оружие.
Мне в пятидесятых годах тоже приходилось проходить сквозь мельчайшее сито отделов кадров, как гражданских, так и военных. В те годы все попытки попасть в институт или в хорошее военное училище оканчивались для меня полным поражением.
Бдительность — наше оружие.
Я настолько уверовал в этот лозунг, что по сей день с некоторой опаской отношусь ко всяким подразделениям, куда нужно обязательно относить анкету.
Но, как вам ни покажется странным, в обстановке повальной бдительности, доносительства, возведенного в ранг патриотизма, тотальных проверок появлялись аферисты, перед которыми некогда известный корнет Савон выглядел школьником-приготовишкой.
О «бригаде» лжеполковника Павленко я уже писал, о знаменитом послевоенном деле несуществующего трикотажного комбината в Грузии обязательно расскажу, но сегодня я хочу вспомнить о другом.
В основе этой аферы, как ни странно, лежали не деньги, а политика и идеология. Историю эту, чрезвычайно странную, я узнал из двух достаточно солидных источников.
В шестидесятые годы летом мы часто собирались в квартире прекрасного человека и замечательного журналиста Володи Иллеша. Его жена вместе с сыном уезжала на все лето куда-то на Волгу, и прекрасная квартира в центре Москвы переходила в наше распоряжение.
Там собирался своеобразный творческий клуб. Журналисты, писатели, художники, ребята с кинохроники каждый вечер приходили в Володину квартиру.
Там я познакомился со многими интересными людьми. Одним из них, безусловно, был спецкор газеты «Правда» Алексей Коробов. Он был единственным в стране журналистом, награжденным орденом Ленина в финскую войну за боевой подвиг.
Он, как корреспондент, шел с подразделением в атаку, чтобы, если останется жив, отразить свои впечатления на газетной полосе. Под плотным огнем рота залегла. Миной убило командира и политрука. Тогда Леша Коробов поднял людей в атаку, и рота выполнила боевую задачу.
С финской войны Коробов вернулся с орденом на гимнастерке, да еще каким — высшим!
Вот именно этот замечательный человек поведал мне историю великого афериста времен культа личности. А потом Игорь Скорин, знаток криминальной истории, добавил к рассказу Коробова несколько живописных деталей.
Итак, 1938 год. Не самое легкое время в истории нашей страны. Именно тогда в военном отделе газеты «Комсомольская правда» появился невысокий паренек в аккуратной гимнастерке, на которой сиял орден Красного Знамени.
Это сегодня никто не обращает внимания на ордена. А в те годы человек, получивший такое отличие, во всех документах именовался орденоносцем и пользовался огромными привилегиями.
Молодой орденоносец вручил заведующему отделом коллективное письмо от пограничников затерявшейся в горах Памира заставы, в котором они просили помочь сыну их покойного начальника, который во время боя заменил у пулемета погибшего отца, прицельным огнем отсек басмачей от входа в ущелье, был ранен, получил орден. Бойцы просили помочь товарищу Пургину стать комкором, что в переводе на нормальный язык означало «комсомольским корреспондентом».
Зав отделом взял героя границы и повел к главному редактору. Главный прочел письмо, проверил орденскую книжку будущего комкора. Все правильно, печать, подпись самого Михаила Ивановича Калинина.
Ее главный знал хорошо, совсем недавно он получил «Знак Почета». На всякий случай достал свою орденскую книжку и сверил подписи. Все правильно, в книжке героя границы расписался сам «всесоюзный староста».
Потом был вызван зав редакцией. Раньше в газетах человек, занимавший этот пост, был одновременно и завхозом, и кадровиком. Должность эту исполнял молодой, восторженный, бывший комсомольский секретарь из Курска. Он повел орденоносца к себе, помог заполнить анкету и написать автобиографию, полюбовался подписью Калинина и отпустил новоиспеченного сотрудника с миром.
Так в военном отделе появился корреспондент Пургин. Пареньком он оказался толковым. Сначала писал крохотные информации об учениях ОСОВИАХИМа, позже научился сочинять корреспонденции о военном всеобуче, а потом перешел на репортажи с маневров частей Московского военного округа.
Квартиры у него не было, поэтому жил он в редакции. Спал на диване, немудреное хозяйство держал в редакционном шкафу, и это нисколько не угнетало героя-пограничника, даже наоборот, он гордился тем, что не оброс мещанским уютом.
Но наступила ночь, когда самураи «перешли границу у реки». Начались бои на озере Хасан. В «Комсомолке» готовили спецкора на место боевых действий. Сомнений быть не могло. Едет герой боев на Памире Пургин.
Ему предстояло заполнить кучу документов для ПУРа РККА. Без особой охоты взял их Пургин и
