пригорюнилась: подоспело время думать о самом главном. О том, как отправить письмо. Как передать его тому русскому?!
Вот это задача так задача…
Первым делом нужно было как-нибудь отвлечь Надира…
Внезапно Марья Романовна насторожилась. До нее долетели торопливые шаги, и она едва успела сунуть письмо под кушетку. Занавеска откинулась, и в комнату вбежала… Жаклин.
Она была одета с невиданной, вызывающей роскошью – на сей раз в европейское платье, которое так и сверкало россыпью бриллиантов, – но лицо… Боже мой, да что это с ней?
У Жаклин были заплаканные глаза, губы жалобно тряслись, она выглядела такой несчастной, что Марья Романовна воззрилась на нее изумленно и даже воскликнула:
– Что с тобой?
Она сама удивилась, почему заговорила с Жаклин так запросто, словно с давней подругой. Вражды к ней Марья Романовна сейчас не чувствовала. У Жаклин стряслась беда – только слепой не заметил бы этого. И искать участия в сей беде бедняжка прибежала к Маше… Не к своему обожаемому господину и не к Надиру, не к Кериму, не к Айше, не к одной из этих раскрашенных гаремниц – к русской пленнице. Почему?
Хитрость какая-то? Жаклин мог подослать хозяин, который замыслил какую-нибудь дьявольскую интригу, чтобы сильнее унизить Машу. А если нет? Вдруг и впрямь приключилось несчастье, которое лишило француженку рассудка так, что она даже не соображает, что делает?
Может быть, Жаклин Маше больше не враг? Конечно, еще не друг, но точно – союзник. Пусть на мгновение. Но этим мгновением надо воспользоваться.
– Что случилось? – повторила Марья Романовна.
Пару секунд Жаклин неподвижно смотрела на нее, а потом слезы так и хлынули из накрашенных глаз. Она заговорила, но не сразу смогла справиться с трясущимися губами, и Маша едва сумела разобрать отчаянное:
– Он сошел с ума! Мюрат сошел с ума!
– Кто? – испуганно спросила Марья Романовна, озаботившись мыслью, а не сошла ли с ума сама Жаклин, однако внезапно догадалась, о ком идет речь. Несмотря на то, что со времен французского нашествия минуло больше четверти века, имя Мюрата было из разряда тех, которые в России не скоро уйдут из памяти. Вот, значит, что имела в виду Жаклин, когда говорила, что господин принадлежит к роду, у которого отнято право на трон! Да, если он потомок Наполеонова родича, мужа его сестры Каролины, то это, конечно, так…
Мюрат! Да что же это?! Сызнова французы на Россию навалились, что ли?!
– Что он сделал? – спросила Марья Романовна Жаклин и услышала в ответ:
– Он убил брата Надира!
– Брата Надира?!
– Ну да, Абдуллу.
Марья Романовна так и ахнула:
– За что?! За что?! Да ведь слепому видно, что и Абдулла, и Надир за него горло себе перерезать дадут – и еще благодарить станут.
– Так оно и было, – горько всхлипнула Жаклин. – Мюрат перерезал Абдулле горло. Я ничего толком не знаю, но слышала, будто Абдулла невольно открыл какую-то его тайну врагу. Из-за этого тот человек спасся и смог завладеть самым драгоценным сокровищем семьи Мюрата. Мюрат давно разыскивал и сокровище, и врага, но только теперь случайно узнал, кто был его невольным пособником. И вот… О, я всегда знала, что Мюрат чрезвычайно опасен и жесток, но только теперь поняла, что он безумен. Ведь когда-то он спас Абдуллу и Надира, они выросли при нем, почитали его, как отца… Боже мой, рядом с этим человеком мы все ходим по краю пропасти!
Она заломила руки и снова зарыдала чуть не в голос, но тут же с усилием овладела собой.
– Что я говорю! – Она посмотрела на Марью Романовну с удивлением, словно не веря, что наговорила именно ей так много лишнего. – Я сама не понимала, куда бегу. Меня как будто ветром понесло – захотелось оказаться с человеком, который не как животное с руки Мюрата ест, а пострадал от него. И вдобавок осмелился ему сопротивляться. Ты первая, кто ему не подчинился. Я хотела сил у тебя набраться.
Марья Романовна схватила ее за руку:
– Правильно сделала, что пришла. Умоляю тебя, бежим отсюда. Ты здесь все ходы и выходы знаешь, не сомневаюсь. Возьмем с собой Наташу – и бежим, пока живы!
– Это невозможно! – испугалась Жаклин. – Там кругом Россия! Мой дядя замерз в России, когда отступал по Смоленской дороге. Нет! Я боюсь!
Она произнесла «Там кругом Россия!» так, будто хотела сказать: «Там кругом дремучий лес с медведями, волками, львами и тиграми враз!» – но для Марьи Романовны имело значение только одно: они в России! Благодарение Господу, они и впрямь в России!
– Где мы? Где именно мы находимся? – стиснула она руку Жаклин.
– В Москве.
– В Москве! – радостно воскликнула Марья Романовна. – Благослови тебя Бог за эти слова. Послушай, мое имение недалеко отсюда. Я богата. Муж оставил мне наследство. Я умею быть благодарной. Я возьму тебя под свое покровительство, помогу уехать во Францию… Бежим отсюда!
– Я не хочу возвращаться во Францию, – отмахнулась Жаклин. – Меня там ждет Консьержери, это женская тюрьма, страшное место. Я погубила своего мужа ради Мюрата, ради любви к нему. Тогда я не ведала такого страха перед ним, как сейчас. И я пошла на преступление. Я выкрала у мужа важные документы. Это многим известно… только неизвестно, ради кого я сделала это. А Мюрат продал бумаги русским!
– Русским?! – ошеломленно переспросила Марья Романовна. – Но ведь он ненавидит русских!
– Конечно, и еще как! Лютой ненавистью. Но ему необходимо было попасть в Россию официальным путем, получив все возможности, которые здесь дает звание иностранного представителя. Русские с таким пиететом относятся к иностранным чиновникам высокого ранга, что позволяют им очень многое. Даже французам – ведь твои соотечественники редкостно незлопамятны и доверчивы, как дети. Всю интригу с кражей бумаг Мюрат замыслил ради того, чтобы найти своего врага – и вот он отыскал его.
– Кто же это? – с горячим любопытством спросила Марья Романовна.
Жаклин изумленно вытаращилась на нее:
– Тебе ли не знать?! Ведь это твой любовник.
Марья Романовна так и села на оттоманку, рядом с которой стояла.
– Да нет у меня никакого любовника, что ты такое говоришь?! Я честная женщина, я…
– Зря ты мне не доверяешь, – обиженно сказала Жаклин. – Я готова тебе помочь, потому что хочу отомстить Мюрату за то, что он убил Абдуллу и причинил Надиру такое горе. Я ведь люблю Надира!
– Я видела, как ты на него смотришь, – сочувственно кивнула Маша. – Но только он же…
Она осеклась. Не ее дело, нечего и вмешиваться. К тому же сейчас есть вещи поважней, чем разбираться в любовной истории Жаклин. Итак, Мюрат принял Марью Романовну за другую: за возлюбленную своего врага. Бессмысленно внушать ему, что он ошибся. Нужно бежать, воспользовавшись тем, что, хоть на короткое время, Жаклин превратилась в его противника и союзника Маши.
– Если Мюрат убил брата Надира, значит, может и его убить, – горячо сказала она. – Вам обоим нужно скрыться. Помогите мне и Наташе бежать – и я помогу вам.
– Скрыться… – уныло повторила Жаклин. – Бежать… Это невозможно. Нет, отсюда не выйти.
– Хорошо, – сказала Марья Романовна. – Тогда сделай вот что…
– Поразительно, не думал, что она тебе поверит, – усмехнулся Мюрат. – А впрочем, не зря говорят, что утопающий и за соломинку хватается. Ну-ка, покажи мне ее послание. О Бог мой, это выглядит так трогательно… ощущение, что оно написано кровью. Пусть лежит здесь. – Он небрежно сунул письмо Марьи Романовны в ящик секретера и щелкнул ключом, запирая замок. – Кровью, ха-ха… Ну просто иллюстрация к готическому роману миссис Анны Радклиф! Не приходилось читать?
Жаклин угрюмо пожала плечами.
– Ах да, ты ведь вообще не жалуешь романов, это твой недостаток, – кивнул Мюрат. – Хотя у тебя больше достоинств, чем недостатков. Ты великолепная актриса. Ловко ты обвела вокруг пальца эту
