Наконец Ирвачева удалилась, так ничего и не купив и обиженно поджав губы.
– Жадная! – с неодобрением определил парень.
– Ох и жадная! – в лад запели Наденька и Эмма. – Ирвачева – женщина скрытная и скупая, не то слово!
Медальон взяла Эмма, но по-дружески отступилась, когда в очередном пакете оказалась серебристо- сиреневая сверкающая шаль с фирменной наклеечкой. Наденька в нее так и вцепилась! Эмме сиреневый цвет для лица смертелен, потому и сыграла добрую подружку. А шалюшка – чудо. Откуда столько добра?
Парень не замешкался с ответом:
– Я ведь моряк. Из Владивостока сюда приехал, сестру навестить. В Японию недавно прошлись. Повез сестре и ее дочерям подарки, да поссорились – не стал их ей отдавать. Теперь обратно еду, а куда мне одному все это?
– Ты что же, холостой? – завибрировала Наденька, и начались было у них опять взгляды и переглядки, но тут Эмма возьми и спроси:
– А что еще у тебя есть?
– Есть, много чего есть, – оторвал взор от Наденьки парень. – В купе, в чемодане, потом на вокзале, в камере хранения, осталось…
Наденька нетерпеливо переминалась, но что-то заставляло Эмму снова и снова спрашивать:
– А долго плыть от Владивостока до Японии?
Парень замялся:
– Да как тебе сказать… Неделю, дней десять при хорошей погоде…
При хорошей погоде?! Он что же, под парусом туда добирался? И Эмма почему-то почувствовала себя так, будто развернула свое необыкновенное платье, а на нем дыра. Как-то смутно, нехорошо ей стало, и повернулась она, чтобы уйти, да и замерла: перед ней, загораживая проход, стоял бригадир поезда, а за ним – два милиционера, а позади маячили злорадно поджатые губки посудницы Ирвачевой…
…Первый в жизни Васи Орденко следователь, сердитый старик Петр Петрович Самойлов, в свое время с насмешкой называл его чудом природы и феноменом. Вася и сам не мог объяснить, как оно получалось: только глянет он в замочную скважину – и словно бы кто-то в ухо ему нашепчет, который именно из его богатой коллекции ключей беспрепятственно в замок войдет и без шума его отопрет. Ключи Вася собирал давно и заботливо и частенько делал ревизию своей коллекции, потому что знал: мода – она мода на все: длина юбок по моде, и ширина брюк по моде, и на замки своя мода есть. Конъюнктуру Вася чувствовал и коллекцию свою постоянно обновлял. Но однажды, лежа на своей продавленной койке в шумно-тоскливой общаге для таких же, как он, бессемейных бедолаг, Вася почувствовал: пора вообще-то коллекцию опробовать. А то заржавеют скоро ключики.
Сначала ему во всем везло: и уйти удавалось тихо, и деньги были, немного, правда, и ключики подходили без промаха, его почти никто не засек, кроме одного пацаненка, там, на Сортировке… И квартиры, главное, попадались – одна к одной! Вот только купец из Васи не получился. Купца что отличает? Умение продать с выгодой – да, но главное в этом деле – чувствовать покупателя. А Вася покупателя не почувствовал. Увлекся… Вот и погорел.
– Ну и куда ты двигал свои стопы? – спросил следователь.
Вася презрительно дернул уголком рта: ну и мент достался ему! Мальчишка! Лохматый, в потертых вельветовых штанах, на плечи какая-то бабья кофта накинута, в белых тапочках… Спятили сейчас все на этих кроссовках, и если уж милиция позволяет себе так выглядеть, то чего от остальных ждать?!
«Мальчишка», листая страницы допроса (Васю Орденко допрашивали еще на станции, где его ссадили с поезда), с удивлением посмотрел на него:
– Слушай, это правда, что за три дня ты успел столько квартир обойти? Не врешь?
Вася высокомерно молчал. А «мальчишка» не унимался:
– Ты свое тридцатилетие так отмечал? Занятно! А что, тоже метод, верно?
Вася издевок над собой не терпел:
– Это ты с девушкой своей пошучивай, вник? А со мной про дело говори.
– Ух ты! – восхитился лохматый. – Де-ло-вой ты, оказывается! Впрочем, это по почерку видно.
Он смотрел на Васю, будто на птицу заморскую. А сам-то еще ни одного путного слова не сказал. Все выпендривается. Ишь, развалился, нога на ноге отдыхает. И носки у него тоже белые. Ну!.. Волосы надо лбом выстрижены – вот мужик нынче пошел! А на лбу пятна рыжие – родимые, что ли? Или шрамы?
И Вася не удержался, съязвил, показывая на его лоб:
– Подвел автопилот? Потерся об асфальт?
– Что ты! – захохотал парень. – Я на ногах крепко держусь. А это – бандитская пуля. Рикошетом прошла. Но, знаешь, пустяк, царапина. – И он прямо-таки зашелся.
– Слушай, – доверительно спросил Вася, – у вас что, старшее поколение вымерло? Или всех на пенсию спровадили? Покрепче, поопытнее тебя неужто нет никого?
– А я чем тебе не по нраву?
– Молодой ты. Жизни, вижу, не знаешь. Трепу много.
– Ну, брат ты мой! – засмеялся следователь, будто ему за каждую ухмылку деньги давали. – Это я нарочно. Ты же от меня опасности не ждешь, верно? Мол, чего с трепача взять! А я ка-ак подкрадусь…
– А чего ко мне подкрадываться? – печально вопросил Вася. – Я и сам все, что надо, скажу. Чего крутить…
– Это правда, – согласился следователь. – Ну и тем лучше. Между прочим, если тебя мой возраст волнует, то мне тридцать пять. Просто хорошо сохранился. А вообще – старый сыщик. Будем знакомы. Меня зовут Никита Викторович Лосев.
– Старый сыщик… – проворчал Вася. – Ну какой ты следователь?! Ни виду из себя, ни слова сказать. В белых тапочках!
– Так ведь лето! – удивился Лосев. – А если я трепом увлекся – не взыщи. Видишь ли, я еще недавно в том отделе работал, где фарцовщикам жизни не дают. Ну, приоденешься для виду в экстрашмотки и пасешь вечерами этих субчиков. Поневоле старался соответствовать! Ну и набрался от них. А когда вот так начинаю болтать – это от злости. Дело тут одно…
– Что, не идет что-то? – посочувствовал Вася, тронутый откровенностью следователя.
– А… – отмахнулся тот.
– Вы ведь тоже в какой-то степени джентльмены удачи, – изрек Вася, который любил иногда пофилософствовать.
– Да…
Помолчали.
– А чубчик выстриг – это мода такая? – прервал паузу Вася.
– Это мне один… на допросе папиросу в лицо неожиданно бросил, прямо в волосы, – признался следователь Лосев.
Вася поежился. Ничего себе!
– Не врешь?
– Так ведь ожоги – разве не видно?
– А потом что? – взволнованно спросил Вася.
Никита Лосев задумчиво посмотрел на него:
– Ну что потом? Обошлось, как видишь. Набрали 01, приехали пожарные – у них это быстро. Да и товарищи не дали погибнуть, крови и кожи для пересадки не пожалели.
Вася чуть не плюнул. Он с ним как с человеком!..
– А что тебе до моей прически и солидности, слушай? – заинтересовался Лосев. – Не все равно, с кем работать?
Вася печально улыбнулся:
– Не понять тебе меня! Вот был у меня следователь – Петр Петрович Самойлов, не слыхал случайно? Он бы меня понял! Вот ты меня мотать вопросами намерен, а я тебе сразу все скажу, потому как хоть и грустно, что меня задешево купили эти бабы, но я, может, последний раз в жизни так удачно и душевно поработал, как в эти дни. Когда еще удастся свой талант в дело пустить?
