Валерия Лебедева. 1 августа 2002 года. Мулен-он-Тоннеруа
– Мулен-он-Тон... Тонне... «Он» что? – спросила Лера, глядя на дорожный указатель, около которого они притормозили. Надпись на указателе гласила: «Moulins en Tonnerois».
– Он-Тоннеруа, – уточнила Николь.
– Тоннеруа – это название реки? – огляделась Лера. – А где она сама?
– Может, разглядишь, если поищешь хорошенько, – засмеялась Николь. – Есть река, есть, не волнуйся. Чуть в стороне. А вот мсье Жерара почему-то еще нет. И это более чем странно. Опаздывать – на него совершенно не похоже. Он пунктуален просто удручающе.
– Да? – опасливо покосилась на нее Лера, и Николь невольно засмеялась:
– Не волнуйся! Он пунктуален, конечно, однако при этом очень снисходительно относится к опаздывающим красоткам. И все же где он? Надеюсь, ничего не случилось?
– Ну мало ли? – пожала плечами Лера. – Дела задержали, с машиной что-нибудь приключилось... Может, стоит позвонить ему?
– И правда. Только сначала к дому подъедем. А вдруг Жерар что-то перепутал и ждет нас не у въезда в деревню, а около дома?
Деревню Мулен-он-Тоннеруа можно было проехать вдоль и поперек за пять минут – причем пять раз туда и пять обратно. Даже по масштабам Франции, которая, как известно, занимает отнюдь не одну шестую часть земли, а значительно меньшую, – так вот, даже по масштабам Франции Мулен – не деревня, а всего лишь деревушка. В ней живет сотня человек народу, домов – ну, штук двадцать. Это каменные двух– и трехэтажные «домишки», стоящие в садах или виноградниках, окруженных мощеными улицами.
Лера уже устала охать на каждом шагу. По пути в Мулен они проехали через немалое количество подобных «деревушек», ухоженных почище любого столичного города. Пересекли они и Нуайр, где проводил лето потенциальный жених Леры – Жерар Филиппофф.
Этот городок с его типичными для бургундской архитектуры оштукатуренными каменными домами, как бы перечеркнутыми наискосок коричневыми балками, с бесчисленными цветочными кашпо, которые свешивались чуть ли не со всех балконов и фонарей, привел Леру в состояние какой-то моральной невесомости. Жизнь здесь была невероятно надежной, она чудилась бесконечной, бесконечно устроенной и бесконечно комфортной, и Лера впервые ощутила, что эта афера с французским женихом вполне может удаться. Еще вчера и даже сегодня в Париже ей так не казалось. Конечно, Париж – роскошный, великолепный, ошеломляюще прекрасный город, им невозможно не восхищаться, однако Лере трудно было представить себя не просто бродящей по его загадочным улочкам, но именно живущей там, живущей в одном из этих изысканных зданий. Других – не изысканных, не величественных – она там просто не видела. Это же сплошь музеи, а не дома для жилья! А ведь большинство времени мсье Филиппофф проводит именно в Париже...
«Я не смогу! – смятенно думала Лера. – Я слишком русская, слишком провинциальная для этого роскошного, чужого города!»
Так она рассуждала в Париже. Однако в Нуайре ей стало гораздо легче. Провинциалка? Да ведь и здесь провинция – дальше некуда. Слишком русская?.. Ну что ж, бывают в жизни ситуации, когда стоит пожертвовать ничем не подкрепленным, полунищенским патриотизмом ради благополучной жизни в богатой стране, с богатым и щедрым человеком. И так ли уж будет велика эта жертва, если мсье Филиппофф и Валерия Лебедева понравятся друг другу?
Однако где же он, этот баснословный мсье Филиппофф?
– Это потрясающе, – проворчала Николь, выруливая на маленькую площадь. – Ты только посмотри! Его нет как нет!
Лера осмотрелась – не без удовольствия, надо сказать. В центре площади стояла высокая, в рост
