свекровью директора школы. Чудны дела твои, господи!
Нина, конечно, не больно-то билась в поисках работы: Антон вообще предпочитал, чтобы она сидела дома с ребенком. Денег было не так, чтобы на Канары съездить в Новый год, но вполне хватало. Видимо, это был выгодный бизнес: продавать машины Автозавода, пусть даже беспрестанно соперничая в этом с другими фирмами. Антон часто уезжал: у них были филиалы в ближайших областях и в Москве. Но эти последние дни он никуда не ездил и довольно рано возвращался домой: как всегда, молчаливый, порою угрюмый, но Нину при этом не оставляла мысль, что он хочет с ней о чем-то поговорить, может, попросить прощения, но не решается сделать первый шаг. Ну и она помалкивала, потому что за год их жизни этих первых шагов она сделала столько, что и со счету сбилась!
Инне она позвонила только раз. Та скупо сообщила, что занята страховочными делами, «бьется за каждую копейку», а «этот гад Голубцов», который идеально подходил по всем параметрам на роль поджигателя, не нашел ничего лучшего, как покушать грибочков – и отбросить коньки. То есть на нее опять начали поглядывать подозрительно, учитывая сомнительную личность главного свидетеля Вовки, однако она не сомневается, что страховку все равно выплатят. «А у тебя как? – спросила Инна. – Тот гад объявлялся? Ну, киллер твой!» И, хохотнув, она положила трубку.
Нет, киллер больше не объявлялся. Только его еще не хватало! Дурь, конечно, однако Нина до сих пор дергалась при каждом неожиданном звонке.
Как-то раз Антон вернулся много раньше, чем обычно, у Нины даже ужин был еще не готов. С необычной кротостью он буркнул: «Ничего страшного, я еще не проголодался!» – и сел за телефон. Проходя по коридору мимо гостиной, Нина слышала обрывки фраз – и ничего не могла понять: муж ремонт затевает, что ли? Какие-то мастера, какие-то рамы, стоимость работ, материалов…
Она приуныла: ремонт их квартире совершенно не нужен, его ведь только год назад делали, когда переехали сюда, и у Нины до сих пор портилось настроение, стоило только вспомнить эти кубометры вынесенного мусора, запах паркетного лака, от которого Лапку тошнило, а у нее разламывалась голова, затянувшийся неуют, коробки с книгами, стоящие тут и там, окна без штор (вот это Нина ненавидела больше всего на свете!)…
Однако за ужином ситуация прояснилась. Ковыряя рыбно-овощную котлету (кабачок и горбуша в пропорции пятьдесят на пятьдесят, язык проглотишь, так вкусно!) и не поднимая глаз от тарелки, Антон сказал:
– Нам надо поставить решетки на окна.
Нина с Лапкой переглянулись. Обе разом вспомнили, как, побывав (тайком, во время очередной папиной командировки) в гостях у Инны, которая жила на первом этаже, они с тоской взирали на мир из-за зарешеченных окон. Даже лоджия была забрана решетками. «Как в тюрьме!» – чуть слышно прошептала тогда Лапка.
Выходит, и они теперь будут жить как в тюрьме?
– Антон, а надо ли? Все-таки не первый этаж и не девятый. На верхнем, я понимаю, с крыши можно перелезть, а к нам-то как?
– При известной ловкости не составит никакого труда спуститься с крыши сначала на девятый, а потом и к нам, – сухо ответил муж.
– Ну уж я не знаю, каким это надо быть каскадером, – пожала плечами Нина.
– Зря ты вчера не смотрела «Итоги дня». Там как раз шла речь про таких вот «каскадеров». Неизвестные злоумышленники взяли крепкую квартирку на восьмом этаже такой же девятиэтажки, как наша. Слезли с крыши, затарились, потом открыли дверь изнутри – и привет. Теперь ищи-свищи. Небось хозяева очень переживают, что на балконе не было решеток!
– Ой, и на балкон ставить?! – в один голос простонали Нина с Лапкой.
– А как же? – уже сердито воскликнул Антон. – Таким образом мы двух зайцев убьем: и квартиру обезопасим, и Лапка перестанет висеть на балконе. Не знаю, как у тебя, а у меня у самого голова кругом идет, когда она с такой высоты вниз смотрит!
– Ну, так оно… – пробормотала Нина, понимая, что вообще согласится на все, если речь идет о безопасности Лапки.
– Тем более я уже договорился, – безапелляционно продолжал Антон. – Завтра в два часа придут мастера снимать размеры. Я специально приеду, с работы отпрошусь, чтобы тебе не думалось, будто это какие-нибудь киллеры к тебе заявились.
Нина вскинула испуганные глаза. Антон сидел надутый. Эх ты, значит, запомнил ее глупый упрек тогда, в коридоре! Неужели это его задело? Неужели он о ней заботится? Ну, с Лапкой все ясно, но неужели его волнует и ее безопасность?
Сразу теплее стало на сердце, и Нина подумала, может, зря она так старательно соблюдает вооруженный нейтралитет и по-прежнему спит на самом краешке… правда, не Лапкиного диванчика, а супружеской кровати, но все равно – подальше от Антона. Может быть, есть смысл повернуться к нему сегодня вечером и как-нибудь особенно вздохнуть? Наверное, и его волнует затянувшаяся размолвка, только он по своей дурацкой замкнутости не может этого показать…
– Ну, как скажешь, – пожала она плечами. – Решетки так решетки.
Лапка сразу начала канючить, пришлось взять ее на руки и начать рассказывать ужастики про маленьких детей, которые спорили с папами и мамами, когда те хотели ставить решетки на окна, и родители их слушались, а потом капризули однажды возвратились с прогулки, а дома – пусто! Все вещи украдены, и даже книжки, даже игрушки исчезли.
– И мультики? – трепеща, спросила Лапка.
– И мультики!
– Ну ладно, – после некоторого раздумья кивнула Лапка. – Давайте ставить решетки!
Антон, слышавший этот разговор, снисходительно кивнул, даже на улыбку расщедрился, и Нина опять подумала, что надо повернуться ночью на другой бок… и зря, между прочим, потому что Антон допоздна засиделся перед телевизором, она и не заметила, как уснула и когда он пришел в постель, осторожно улегшись на своем краешке широкой кровати.
