— Если можно.
Она как-то ужасно вдруг устала, честное слово.
Всю дорогу до ее дома они молчали, и Алёна снова и снова думала, что во всей этой истории есть нечто ирреальное. Вот, например, поведение Бергера…
— Что, не гожусь я на роль героя сериала «Закон и порядок»? — спросил он, словно внезапно заглянул в ее мысли. — Но я, знаете, еще во время своего самого первого дела понял, что закон и справедливость — это разные вещи, иногда и вообще не сопоставимые. Я тогда даже на время из органов уходил, настолько меня это потрясло. Понимаете? [Об этом можно прочесть в романе Елены Арсеньевой «Последняя женская глупость», издательство «ЭКСМО».]
— Понимаю, — кивнула Алёна. — Мне проще. Я никому ничем не обязана, никаким правилам, никаким правам и обязанностям. Я одна, и это — все.
— И это все… — задумчиво повторил Бергер. — C'est tout, как говорят французы.
Алёна уронила сумку.
— Может, вас домой проводить? — спросил Бергер, подруливая к ее двору.
— С чего бы? — спросила она неприветливо.
— Да руки у вас дрожат, — проговорил Бергер и поднял сумку. — Хотя, с другой стороны, тут задрожат…
— Вот именно, — согласилась Алёна и подумала: еще одна ирреальность — они говорят вроде бы об одном и том же, но совершено не понимают друг друга.
C'est tout. C'est tout!
— Не надо меня провожать, — сказала Алёна сдавленно и выбралась из неудобной «Лады». — Честно, все в порядке, Александр Васильевич. Спасибо, что подвезли, ну и вообще…
— По-моему, вы сейчас заплачете, — сказал Бергер, глядя на нее из кабины.
— Да, — пробормотала Алёна и в самом деле заплакала. — А что, это запрещено законом?
Он покачал головой и уехал.
Она поднималась по лестнице, еле удерживаясь от того, чтобы не всхлипывать слишком громко. Она и так была притчей во языцах в своем подъезде. Прежде всего оттого, что ее девизом было — она идет по жизни, смеясь. А тут… нет, нельзя, невозможно, никто не должен видеть!..
Мобильный зазвонил, когда она стояла у своих дверей и трясущимися руками не могла найти ключ.
— Алло, — сказала Алёна, даже не взглянув на номер. А что толку смотреть? Это или Бергер с его тевтонской сдержанностью, или Илья. Ни тот, ни другой ей и даром не нужны.
— Алло, — сказал телефон голосом Дракончега. — Я забыл вернуть тебе твои книжки. Ну, стихи, помнишь? «Ты женщина, а это ветер вольности…» Хочешь, я их тебе привезу? Хочешь?
— Да! — сказала Алена, потому что он спрашивал вовсе не о книжках. — Хочу! — И всхлипнула.
— Ты что, смеешься там надо мной? — спросил он подозрительно.
— Это я от счастья, — пояснила она торопливо, утирая слезы. — От счастья! Приезжай скорей!
