Я закрыла за собой дверь, и голос Лаллы словно отрезало. Впрочем, знаменитый романс уже допет. Сердце разбито, а вокруг меня зверски пахнет карболкой. Ничего себе, прямо будто в госпитале после плановой дезинфекции! Неужели Вильбушевич ведет прием на дому? Вроде бы всезнайка Рублев говорил, что доктор арендует кабинет на многолюдной Покровской улице, в доме Хромова… Но тогда почему запах карболки царит в доме, где он не практикует, а просто живет? Или Вильбушевич такой уж маньяк дезинфекции и чистоты? Но ведь невозможно жить, беспрестанно дыша таким воздухом! Или он сам и его прислуга уже ко всему привыкли? А может быть… может быть, здесь все мыли карболовой кислотой для того, чтобы уничтожить другой запах – запах крови?..
У меня мороз по коже прошел. Наверное, это очень страшно – жить с сознанием, что ты убил человека. Причем зверски убил… Леди Макбет, помнится, все пыталась отмыть руки, которые чудились ей окровавленными. А Вильбушевича, может статься, преследует запах крови.
И вдруг у меня в памяти воскресло описание того мужчины, которого истопник Олешкин видел в вагоне с окровавленными рогожными кулями. Худощавый, на учителя похож… Вильбушевич мог быть похож на кого угодно, но худощавым его не назовешь, даже зажмурясь. Значит, это не он был там, в вагоне? То есть в убийстве Сергиенко замешан еще какой-то человек, кроме доктора? Или вовсе убийца – кто-то другой, а доктор даже не участвовал в сем?
А, что проку гадать. Надо осмотреться, да поскорей. Времени у меня не больно-то много.
За окном уже давно смерклось. Я в задумчивости оглядывалась. Дом Марковой, как я давно заметила, был электрифицирован, вполне можно щелкнуть выключателем – и комнаты зальет свет. Видно будет, конечно, лучше, но тогда уж точно не удастся в случае чего сделать вид, будто я заблудилась.
Я постояла, зажмурясь. Это всегда помогало мне сосредоточиться.
Предположим, Вильбушевич все-таки заманил Сергиенко в дом и убил его. И расчленил тело. Вряд ли он делал это в гостиной или спальне, где полы устланы коврами. Для такого жуткого дела больше всего подошла бы кухня с деревянным полом, который легко отмыть, если он крашеный, или отскоблить ножом, если там голые доски. Значит, мне нужно поскорей отыскать кухню. Как?
Я принюхалась – и вскоре уловила среди унылого запаха карболки другой: живой, жирный, масляный. Кажется, у доктора нынче на ужин были жареные котлеты. Ну что ж, тогда, значит, он не упадет в голодный обморок после застолья у Евлалии. Может быть, предусмотрительный Смольников наелся на дорожку, и я одна страдаю от голода?
Нет, сейчас мне отнюдь не до чревоугодия!
Кухню я нашла быстро – все-таки дом был невелик. Здесь пахло не только котлетами, но еще и яблочным пирогом, а также какой-то мануфактурой, что ли? Я никак не могла определить этого запаха. Кажется, здесь мне без света не обойтись. Нашарила выключатель, но все же что-то меня сдерживало.
Подошла к топившейся печке, приоткрыла дверцу. Стало светлее, но ненамного: дрова уже догорали. Во всяком случае, я смогла разглядеть, что кухня аккуратна просто редкостно: новая блестящая клеенка на столе, цветочные горшки на окнах, медная посуда сверкает, на полу ни соринки.
Сейчас все-таки включу свет и хорошенько осмотрю стены. Брызги крови находят чаще всего на стенах, примерно на полметра повыше пола. Сюда отчего-то забывают взглянуть, когда торопливо замывают следы преступления. Длинные занавески – тоже отличное место для поиска улик…
Только я протянула руку к выключателю, как под окном послышались голоса: мужской и женский.
– Скорей, ой, скорей, – взволнованно говорила женщина, а мужчина ответил:
– Да тише ты, не шуми, Дарьюшка!
Дарьюшка? Пропавшая кухарка Вильбушевича? С кем это она там? Может быть, в ее исчезновении не было ничего зловещего? Поняла, что Евлалия не слишком-то нуждается в ее услугах, – вот и выскочила перемолвиться словечком с каким-нибудь своим кавалером, соседским лакеем или кучером.
Оно бы на здоровье, конечно, но, не дай бог, Дарьюшка сейчас решит войти в дом. Какое счастье, что я не успела зажечь свет!
Однако диспозиция моя не самая удобная. Входная уличная дверь почти рядом с кухонной. Если Дарья вдруг заявится, кухни ей не миновать. И как мне быть тогда? Схорониться бы куда-нибудь, в кладовке или боковушке! Дарьюшка убежит на половину Евлалии, и тогда я отсюда выберусь.
Я осторожно двинулась к выходу из кухни и уже почти достигла двери, как на крыльце заскрипели ступеньки. Кто-то поспешно поднимался.
Кто? Дарья, кто еще!
Я ненароком споткнулась. Желая удержаться, оперлась ладонью о стену и чуть не упала: она подалась под ладонью. Да это не стена, а дверь!
Между тем я услышала, как входная дверь начала отворяться, – и канула в открывшийся спасительный провал в стене.
Запах карболки от меня словно отрезало. Здесь пахло сладко и приторно, какими-то очень дешевым и резким одеколоном. Гвоздичным, что ли? В углу под иконами ярко горела лампадка, в ее свете я разглядела кровать с металлическими шарами и пирамидой из шести подушек, прикрытую кружевной салфеткой швейную машинку на столе, покрытом большой, до пола свесившейся скатертью, табуретку, покосившийся шкафчик… Точная копия комнаты моей Павлы! Обиталище прислуги – кухарки (по надобности – горничной) Дарьюшки!
Да, нашла я себе убежище, нечего сказать. Я невольно сделала шаг назад и обмерла: каблучки моих туфель громко цокнули по крашеным доскам.
Странно… А почему полы голые? Ведь вся прислуга на свете обожает половики: домотканые или лоскутные. Порой комнаты служанок устланы фабричными старыми ковриками, которые надоели хозяевам, но это уж в самых зажиточных домах. Как же Дарьюшка так оплошала, что же это пол у нее голый?
А может быть, каким-нибудь из ее половиков пришлось затирать кровь, обильно брызнувшую из тела человека? Потом его выстирали, промыли со щелоком, избавили от малого пятнышка крови, но высохнуть и быть положенным на место плотный половичок просто не успел? Его не стали засовывать в мешок с частями трупа – возможно, половичок был очень приметным, по нему могли каким-то образом определить хозяина? То ли дело какая-то старая, в нескольких местах прожженная кухонная клеенка, которую подложили под останки Сергиенко, чтобы кровь…
