неподалеку, но я ее почему-то нигде не вижу, хотя с другими пленными русичами сталкиваюсь постоянно. Коль подвернется случай для бегства, придется мне спасаться самому и дочь спасать, а с женой своей придется распрощаться навсегда. Тут уж выбирать не приходится. Вот и ты, боярин, мысленно рассуди, кого ты сможешь с собой в побег взять, супругу иль детей. Супруга-то по счастью рядом с тобой в неволе оказалась, а с детками ты разлучен. Опять же смекай, боярин, попытка у нас будет одна-единственная, ежели не сумеем убежать, то мунгалы нас не пощадят.
Матвей Цыба угрюмо покивал головой, сознавая жестокую правоту Оверьяна. Ему предстояло сделать тяжкий выбор: попытаться вырваться из неволи вместе с женой и бросить на произвол судьбы детей. От этих мучительных размышлений у Матвея Цыбы даже сердце разболелось.
Фаина без колебаний заявила мужу, что без детей она в побег не пойдет. «Пусть сгину в неволе татарской, но деток своих не брошу! – сказала отважная женщина. – А ты, голубь мой, спасайся, коль случай подвернется! Ты еще не старый, сможешь новую семью завести».
Часть вторая
Глава первая
Осада
Роман Старый и брат его Анфим Святославич не участвовали в битве на Калке, поэтому до сей поры татар они не видывали. Орда, подвалившая ко Вщижу, была огромна: тысячи конников и сотни громоздких повозок на больших деревянных колесах без спиц заполнили заснеженное поле на берегу Десны, где несколько дней тому назад стояли станом полки князей Ольговичей. Татары составили свои возы в гигантский круг, в середине которого один за другим быстро выросли войлочные шатры с круглым верхом. Рядом со становищем татары соорудили из жердей загоны для овец, коров и верблюдов.
Татарская орда подошла ко Вщижу с северной стороны, двигаясь по правобережью Десны. Был полдень, когда над городом тревожно загудели боевые трубы, ворота немедленно были закрыты, а на крепостные стены и башни поднялись вооруженные ратники в кольчугах и шлемах.
Татары продвигались на юг довольно медленно из-за своих обозов и стад, поэтому жители окрестных сел загодя успели укрыться за валами и стенами Вщижа. Город был забит людьми, которые стекались сюда большими и малыми группами в течение последних двух дней. Слух о несметном множестве татар катился как снежный ком, от села к селу, обрастая небылицами и кривотолками. Многие смерды с женами и детьми предпочли податься в Брянск и в окружавшие его дремучие леса. Кто-то из смердов ушел на запад в Ормину и Стародуб в надежде, что в те края татары не сунутся.
Вщиж гудел как растревоженный улей. Горожане и сбежавшиеся сюда смерды толпами валили на крепостную стену, окружавшую посад, чтобы своими глазами узреть злобных мунгалов, разоривших дотла Залесскую Русь, опустошивших неприступную Рязань и славный град Владимир.
На мощную угловую башню поднялись Роман Старый и Анфим Святославич со своими воеводами. Разглядывая в узкие бойницы татарское становище, до которого было всего полверсты, князья-братья и их военачальники обменивались тревожными репликами.
– Ну, други мои, что делать станем, коль нехристи сразу со всех сторон на приступ пойдут? – промолвил Роман Старый, вглядываясь зоркими глазами в татарский стан. – Мунгалов, похоже, никак не меньше двадцати тыщ, а у нас всего-то шесть сотен воинов. Не сможем мы одновременно все стены оборонять.
– Смердов вооружим, княже, – сказал воевода Богуслав с широкой, как лопата, бородой. – Из одних смердов сможем цельный пеший полк собрать!
– Призовем в рать отроков и девиц, тех что покрепче, – вставил боярин Таислав. – Для обороны стен и они вполне сгодятся, княже. Я даже своей старшей дочери готов меч в руки дать. Она у меня стойкая!
Роман Старый обернулся к боярину Таиславу и похлопал его по плечу, тронутый его воинственным порывом.
– А я думаю, не станут нехристи штурмовать Вщиж со стороны Десны, ибо лед на реке уже слабый, не выдержит он рать татарскую, – заметил Анфим Святославич. – И со стороны оврага, полагаю, нехристи на приступ не полезут. Там же обрыв высокий, никак не подступиться.
– Тебя послушать, так мунгалы вовсе воевать с нами не станут, – усмехнулся Роман Старый, взглянув на брата. – Постоят, подымят кострами под нашими стенами и уйдут своей дорогой дальше на юг.
– А что, брат, может и такое случиться, – пожал плечами Анфим. – Нехристи ведь тоже не железные. Они же с боями рязанские и суздальские земли прошли насквозь в стужу и снегопад, чай, немало их полегло на этом пути. Коль не пошли мунгалы на Новгород, стало быть, иссякла ихняя сила, ослаб дух боевой.
– Поживем – увидим, брат, – обронил Роман Старый, переходя от одной бойницы к другой. – Во всяком случае, Изяславль, Пацынь и Мосальск татары взяли приступом. Так беженцы говорят. А эти города были укреплены не хуже Вщижа.
– Ну, уж Пацынь-то по неприступности со Вщижем не сравнится! – возразил старшему брату Анфим Святославич. – Там и валы пониже и стены не ахти какие! Ты же сам хотел захватить этот городок и укрепить его как следует. Не забыл?
– Дело прошлое, брат, – проворчал Роман Старый. – К чему теперь вспоминать об этом. Слава Богу, что Изяслав Владимирович с братией нас с тобой из Вщижа не выгнали.
– Так нам с тобой надо татар благодарить за это, брат! – рассмеялся Анфим Святославич. – Союзники Михаила Всеволодовича убрались отсюда из страха перед татарами. Нет худа без добра!
Однако ни Роман Старый, ни его воеводы не разделяли веселья Анфима Святославича. Они понимали, что татарская орда – это враг пострашнее Михаила Всеволодовича и всех его союзников.
– Что ни говори, княже, но без подмоги дело наше дрянь! – сказал боярин Захарий Водяник, седой и узколицый. Ему было семьдесят лет. – Нужно слать гонца к Изяславу Владимировичу, и как можно скорее! Надо убедить князя Изяслава забыть на время обиды и сплотить всех Ольговичей против татар! Иначе нехристи сегодня разорят Вщиж, завтра Брянск и Трубчевск, а потом и до Путивля с Черниговом доберутся.
Обсуждая сказанное Захарием Водяником, оба князя и их бояре стали спускаться по деревянным ступеням в полутемное чрево огромной бревенчатой башни, разделенной внутри на четыре этажа.
Перед тем как отправиться на полуденную трапезу, Роман Старый велел своим воеводам, тиунам и сотникам призвать под боевые стяги всех смердов и горожан, способных держать оружие. Также Роман Старый повелел вооружить отроков и девиц, знатных и незнатных, для того чтобы использовать их для несения караулов на стенах и башнях в дневное время. Оружие и доспехи для вступающих в войско Роман Старый приказал выдавать из своих особых хранилищ.
Уже сидя за обеденным столом вместе с женой и детьми, Роман Старый продолжал обсуждать с братом Анфимом, кого из гридней отправить гонцом к Изяславу Владимировичу. Для этого дела был нужен человек ловкий, смелый и хорошо знающий местность. Анфим предлагал послать вестником своего стремянного Радко. Роман Старый возражал ему, говоря, что Радко слишком молод, и склонялся к тому, чтобы сделать гонцом своего опытного гридня Драговита.
Видя, что спор двух братьев становится все горячее, княгиня Людмила предложила им бросить жребий или отправить за подмогой Драговита вместе с Радко.
– Ладно, твое слово верное, голуба моя, – сказал Роман Старый, взглянув на супругу. – Отправлю Драговита в Чернигов, а Радко к Изяславу Владимировичу. Нам любая помощь не помешает.
Княгиня Евфросинья незаметно переглянулась с Людмилой Мечиславной, поблагодарив взглядом сестру за умелое вмешательство в спор между их мужьями. Две княжеские семьи всегда трапезничали вместе.
Едва за столом водворилась недолгая пауза, как раздался голос Олега, тринадцатилетнего сына Романа Старого:
– Тятя, можно и мне вступить в дружину. Я уже не маленький.
– Ешь и не встревай, когда взрослые разговаривают, – одернула сына Людмила Мечиславна. – Ишь, воин выискался! Рано тебе еще за оружие браться.
Олег опустил голову и насупился.
Роман Старый обратился к сыну с одобрительной улыбкой:
– Не хмурься, сынок. Время ныне такое, что нам всякий воин к месту, хоть хромой, хоть юный совсем. После трапезы беги к воеводе Богуславу, он зачислит тебя в пешую сотню, благо воинская справа у тебя уже имеется.
По повелению Романа Старого кузнецы-оружейники еще зимой изготовили для княжича Олега шлем и
