– Дальше наша забота, – промолвил Фома Белозерянин.
– А коль заприметит нас оборотень раньше срока? – засомневался Потаня.
– Мы же не станем ходить за девицей, как пришитые, – ответил на это Фома, – схоронимся где-нибудь до поры до времени.
Еще больше Потаня засомневался:
– А коль оборотень всадит зубы в девицу раньше, чем мы успеем добежать до него, что тогда? Я думаю, в проворстве ему не откажешь. Да и вечером он видит лучше нас. Его и девица-то может не заметить, как окажется у него в лапах.
– Что ты предлагаешь? – спросил Василий.
– Уж коль и рисковать, так нам самим, – сказал Потаня. – Я полагаю, подкрадывается оборотень в волчьем обличье, а нападает, обернувшись человеком с волчьей головой. Выслеживать волка по лесам – пустая затея. Легче выследить получеловека-полузверя, ведь он сам выходит к деревням, когда стемнеет.
– Где же его выслеживать? – спросил Фома. – У деревни, что ли?
– А где еще? – ответил Потаня. – Днем будем спать, а вечером – в дозор.
– Ежели кто из села днем в лес пойдет, что нам делать? – подал голос Костя Новоторженин.
– Кому-то из нас тоже придется в лес пойти, иначе никак, – ответил Потаня. – Оборотень и днем напасть может, в лесу-то он как у себя дома!
Василий задумался.
На медведя он в своей жизни охотился, ходил и на кабана, и на лося, поэтому повадки этих зверей ему ведомы, а вот на оборотня охотиться не приходилось. Но Василию непременно надо поймать это чудовище, хотя бы встретиться с ним один на один, а там будь что будет.
– Ладно, – сказал Василий, – без приманки обойдемся. Потаня прав. Будем ждать, авось нечисть сама объявится где-нибудь.
– Конечно, объявится! – усмехнулся Фома. – Для оборотня вся деревня – приманка.
Томительным было ожидание. Дни проходили за днями, а оборотень не появлялся, словно чувствовал опасность. Вся Макеевка кормила и поила пятерых молодцев, прознав об их стремлении изловить чудовище.
Зарядили дожди. Размокли дороги. Поредевший осинник терял последние пурпурные листочки. Ночи становились все длиннее и холоднее.
Василий весь извелся, ожидаючи встречи с оборотнем, представляя ее на разные лады. То он набрасывался на оборотня с дерева и валил его наземь, то подбирался к нему огородами и они боролись, катаясь по мерзлой свекольной и морковной ботве, то Василий гнался за оборотнем по лесу или прямо по деревенской улице…
На самом деле все вышло иначе.
Когда закончилась пора дождей и вся природа будто замерла в ожидании первого снега, среди бела дня из соседней деревни прискакал в Макеевку отрок на взмыленном коне. Деревня та называлась Боровая. Там тоже знали про удалых молодцев. Сообщил отрок, что похитил оборотень дочку их ратайного старосты – «вышла Млава к колодцу за водой, а чудище тут как тут!» – и потащил к лесу.
Сердце ретивое так и взыграло в груди у Василия. Растолкал он спящих друзей, сам же наперед их оделся потеплее, сунул нож за голенище сапога, схватил лук со стрелами – и во двор. Вывел из конюшни саврасого, вскочил в седло, не касаясь стремян.
– Показывай дорогу! – крикнул отроку.
Мальчишка нахлобучил посильнее треух на голову и, ударив пятками в конские бока, поскакал через село, гиканьем разгоняя баб и ребятишек. Василий скакал следом, не слушая возгласов своих замешкавшихся во дворе побратимов.
До Боровой было меньше трех верст.
Юный наездник, не доезжая до деревни, свернул в поля. Конь под ним хрипел и спотыкался. Наконец измученное животное остановилось.
– Вон дом ратайного старосты, на отшибе, – крикнул отрок Василию и показал рукой. – Вон колодец! Оборотень туда побежал! – Рука отрока метнулась в сторону леса. – Там есть овраг. К нему, видать, он и спешил.
– Прыгай ко мне, показывай дорогу, – велел Василий.
Малец, не раздумывая, перескочил на саврасого. Василий дал шпоры коню.
Возле оврага Василий натянул поводья. Дальше шли сплошные заросли, через которые было не продраться верхом. Но и оборотень, обремененный добычей, вряд ли ушел далеко. Василий направил коня вверх по склону.
Вокруг росли березы: светлый, чистый лес. Обзор был широкий. Саврасый, шурша опавшей листвой, шел размашистой рысью вдоль оврага.
– Гляди в овраг, а я по сторонам глядеть буду, – сказал Василий отроку.
Извиваясь змеей, овраг выходил на широкую луговину, протянувшуюся до соснового бора, раскинувшегося невдалеке на пологих холмах. В низине шелестел метелками высокий тростник.
Василий замедлил бег коня.
– Как мыслишь, братец, куда оборотень подался – в болото или в лес? – спросил он у мальца.
Отрок ответил по-взрослому:
– Верное дело, к лесу. Он ведь волк, а не кабан.
– Ну, тогда ему от нас не уйти! – произнес Василий, переводя жеребца в галоп.
До бора оставалось с полверсты, когда отрок узрел своими зоркими глазами что-то белое на пожухлой траве. Это был женский платок.
– Млавин плат! – воскликнул малец.
В сердце Василия затрепетала жестокая радость – недалеко уже оборотень, по верному следу они идут!
«Пособи, Господи, – мысленно взмолился Василий, – не дай чудищу затеряться в чаще леса!»
Вот и опушка бора, запахло густым сосновым духом.
Саврасый несколько раз споткнулся об выступающие из земли корневища деревьев.
Под широкими кронами могучих сосен день будто померк, враз погасли его краски. Бурые и желтоватые стволы рябили в глазах у Василия. Он наугад направлял коня вперед, нетерпеливо шепча отроку, сидевшему перед ним возле луки седла:
– Гляди, братец! Гляди! Тут он где-то… Где-то тут!..
Вдруг из глубины леса донесся девичий крик, короткий и жалобный. Он оборвался на самой высокой ноте, словно кто-то зажал несчастной рот ладонью.
Василий резко повернул коня на этот звук, отголосок которого несколько кратких мгновений еще витал в безмолвии леса.
Бор становился мрачнее и гуще; заросли дикой малины цеплялись за ноги саврасого, попадались поваленные трухлявые деревья. На одном из них Василий увидел нитку красных бус, приняв ее сначала за капли свежей крови. Василий нагнулся с седла и подобрал бусы.
– Млавины… – промолвил отрок.
Василий слегка ударил его пальцем по губам.
– Тс-с, братец! – прошептал Василий отроку на ухо. И знаком велел ему спешиться.
Наложив стрелу на тетиву лука, Василий дальше двинулся пешком. Отрок шел следом, ведя коня в поводу.
Прошли они так недолго.
Заметив впереди между деревьями какое-то движение, Василий махнул рукой отроку, мол, стой, где стоишь! Сам же стал подкрадываться от дерева к дереву, от коряги к коряге…
Взору его открылась маленькая лужайка, поросшая густым мхом. На этом мягком лесном ковре лежала девушка лет шестнадцати с завязанными глазами и ртом, со связанными за спиной руками. Ее пушистые русые косы были растрепаны. Над связанной девушкой возвышался ОН – широкоплечий детина с волчьей головой. На нем был полушубок из волчьей шкуры и меховые штаны, на ногах кожаные поршни. Руки у оборотня были самые обыкновенные, человеческие.
