скакал весь остаток дня и половину ночи, прежде чем достиг стоянки королевы Элеоноры.
От усталости Людовик не обратил внимания на откровенную язвительность королевы и даже согласился лечь спать отдельно от нее, поскольку Элеонора заявила, что от короля сильно воняет потом.
– Это лошадиный пот, моя дорогая, – пробормотал Людовик, обнюхав свой плащ. – Не мог же я добираться сюда пешком!
– Не важно! – отрезала Элеонора. – Я буду спать с Виолеттой. Ты же, мой милый, постели себе вон там. И не вздумай храпеть!
– Хорошо, хорошо, – покорно промолвил Людовик, снимая с себя сапоги.
Слуги короля остались с войском, которое добралось до королевской стоянки на другой день после полудня.
По совету Фридриха Швабского крестоносцы двинулись напрямик к городу Пергаму, оставив Никею в стороне. Людовик был вынужден прислушиваться к советам герцога Швабского, так как к нему благоволила Элеонора. Такая уступчивость Людовика не нравилась многим французским феодалам. Аббат Бернар и вовсе с трудом скрывал свое негодование. Преподобный отец сильно недолюбливал греков и предпочел бы силой отнимать у сельджуков каждый мешок зерна и каждый клок сена, нежели что-то выпрашивать у хитрых и жадных византийцев.
Переход до Пергама получился на редкость быстрым и легким.
Сельджуки какое-то время сопровождали войско крестоносцев на безопасном расстоянии, воздерживаясь от нападений. Иконийский султан сделал даже благородный жест, вернув всех пленных христиан.
Сын султана, приведший пленников в лагерь крестоносцев, подарил Людовику саблю из дамасской стали, а Элеоноре преподнес золотую диадему, усыпанную алмазами.
Благодарная королева пригласила сына султана и сопровождающих его беев принять участие в рыцарском турнире, приуроченном ко дню ее рождения. Сын султана принял приглашение Элеоноры.
Турнир проходил в греческом городе Стратоникее. Помимо толп бедняков-крестоносцев поглазеть на это зрелище пришли многие сотни горожан во главе с местными архонтами.
Сначала состязались тяжеловооруженные всадники, показывая свое умение выбивать соперника из седла. Приглашенные знатные сарацины, не имевшие тяжелого вооружения, также находились на почетных местах среди зрителей.
Когда начались пешие поединки на мечах и топорах, сарацины изъявили желание поучаствовать в этом.
Всех крестоносцев поразил сын султана своим совершенно неимоверным искусством владения двумя мечами сразу. Он обезоруживал всякого, кто сходился с ним в поединке, причем делал это с улыбкой. Больше десятка французских и немецких рыцарей попытали счастья в противостоянии с сыном султана, и все один за другим проиграли ему.
– Похоже, христианские воины владеют мечом хуже, чем копьем, – со слащавой улыбкой заметил Людовику один из беев, родственник султана.
Людовик в ответ промычал что-то невразумительное.
Элеонора же с улыбкой произнесла:
– Мы не хотим обижать дорогого гостя. Пусть он вернется к отцу победителем, ведь юноши так честолюбивы!
– О да, прекрасная государыня, Абу-Малик очень честолюбив! – закивал головой в тюрбане смуглый горбоносый бей.
Русичи, наблюдавшие за ходом поединков, негромко переговаривались между собой:
– Ай да чернявый! Всех одолел!..
– С самим графом Орлеанским справился. Молодец!
– А как он Гийома Неверского обезоружил, видели?
– Ульрих фон Лаубах тоже славный рубака, но и он без меча остался!
Василий, молча слушавший эти восхищенные отзывы своих дружинников, вдруг с решительным видом встал со скамьи.
– Ладно, други мои, теперь мой черед садиться наперед! – сказал он. – Потаня, дай-ка мне свой меч.
Худион схватил Василия за рукав рубахи.
– Одумайся, Вася! Опозоришься токмо.
– Срам – не дерьмо, к сапогам не липнет, – усмехнулся Василий.
Потаня протянул Василию меч. И напутственно произнес:
– По-арабски рубится султаненок. Вспомни, как мы с ширванцами сражались. Их вожака Али-Акбара вспомни!
Многочисленные зрители примолкли, когда глашатай зычным голосом объявил:
– Для поединка на мечах выходят царевич Гасан Абу-Малик и русский витязь Василий Буслаев!
Василий двинулся на соперника, сжимая в правой руке свой меч, а в левой – меч Потани. Сын султана ждал его с улыбкой на устах, не двигаясь с места и делая плавные вращательные движения над головой своими сверкающими саблями.
Первые выпады русича сын султана отразил с легкостью и сам перешел в наступление, приседая и совершая обманные движения. Дважды сарацинский изогнутый клинок просвистел над самой головой Василия. Однако Василий не пытался отражать его своим мечом, зная по опыту, что Абу-Малик только того и ждет. Все соперники Абу-Малика, по-видимому, до сего случая не сталкивались с арабской техникой владения мечом, когда на грубую силу отвечают ловкостью, а за всякой кажущейся ошибкой воина кроется величайшее мастерство.
Василий познал арабскую технику владения клинком, когда нападал на арабские торговые караваны в Ширване. Он многое запомнил для себя с той поры. Теперь эти навыки пригодились ему.
Стараясь подловить новгородца на какой-нибудь оплошности, Абу-Малик сам попался на уловку Василия при очередном замахе сабли. Василий с силой рубанул по его сабле снизу вверх и выбил ее из руки Абу- Малика. Сверкнув на солнце, изогнутый клинок с посеребренной рукоятью отлетел далеко в сторону и воткнулся в землю.
При виде этого раздались бурные радостные крики зрителей. Никто не ожидал, что русич, вышедший на поединок в простой льняной рубахе, без кольчуги и шлема, сумеет сотворить такое.
Оставшись с одной саблей против двух мечей, Абу-Малик перешел к защите. Он по-прежнему улыбался, словно подзадоривая соперника.
Василий наступал, поочередно нанося удары то с левой, то с правой руки. Внезапно один из его мечей сломался.
Среди зрителей прокатился вздох сопереживания и беспокойства.
Элеонора невольно прижала руки к груди, а Людовик нервно закусил губу.
– Против ихней стали наша-то, конечно, дрянь! – проворчал Фома, напряженно следя за поединком.
– Да будет тебе каркать! – прикрикнул на него Худион.
– Спокойней, Вася, – шептал Потаня, – спокойней. Не давай ему крутить мечом. Вот так!.. А теперь наноси удар!.. Еще!.. Еще!.. Молодец!
Толпы зрителей взорвались криками, когда Василий сильнейшим мастерским ударом из-за головы обезоружил сына султана и наступил ногой на саблю, выпавшую из его руки. Абу-Малик стоял в растерянности перед Василием, улыбка исчезла с его лица.
– Славный воин этот русич! – с уважением проговорил старый горбоносый бей. – Он сам не знает, какого мастера клинка одолел!
Людовик облегченно перевел дух. Элеонора от радости захлопала в ладоши.
На глазах у многих тысяч зрителей Абу-Малик подарил новгородцу одну из своих сабель.
Затем начались состязания в стрельбе из лука. И вновь отличился Абу-Малик. Лишь его стрела с пятидесяти шагов попала в золотое кольцо, подвешенное за нитку к перекладине, покоящейся на двух высоких стойках.
Когда промахнулись и Фома с Худионом, то Василий раздраженно воскликнул:
