– Вы что, други, стрелять разучились! Фома, дай-ка мне лук.
Глашатай вновь объявил его имя. При полнейшей тишине Василий с первого раза поразил цель.
Абу-Малик предложил стрелять с семидесяти шагов.
Василий согласился.
Распорядители состязаний отмерили нужное расстояние.
Абу-Малик попал стрелой в кольцо со второй попытки. Василий опять угодил в цель с первого выстрела.
Теперь уже Василий предложил стрелять по кольцу со ста шагов. Сын султана выразил свое согласие. Вновь было отмерено нужное расстояние. Соперники взяли каждый по три стрелы. Как ни старался Абу- Малик, ни одна из его стрел не достигла цели. Василий же поразил цель с первой стрелы.
После этого все беи во главе с сыном султана выразили Василию свое восхищение.
Фридрих Швабский посвятил Василия в рыцари, подарив ему коня и полное рыцарское вооружение. Людовик же на торжественном застолье посадил Василия рядом с собой и оказывал ему всяческие знаки внимания.
«Вот она – слава! – думал Василий, с трудом скрывая свое горделивое самодовольство. – Я восседаю подле короля Франции! Я стал рыцарем, все равно что боярином по-нашему. Фридрих сказал, что теперь я могу иметь свой герб и передавать его по наследству. Эх, узнали бы про все это в Новгороде! Узнали бы матушка и Любава, вот порадовались бы!»
В одной из бесед Людовик как бы между прочим заметил Василию, что баронесса Бельфлер – вдова, что если бы Василий женился на ней, то мог бы стать бароном Бельфлер.
– У баронессы Бельфлер имеются неплохие владения в Шампани, леса и виноградники, – с многозначительной улыбкой промолвил король. – Сама Клотильда выглядит замечательно для своих двадцати семи лет. Она ведь нравится тебе, сеньор Василий?
Получив от Василия утвердительный ответ, король добавил:
– Я помогу тебе в этом деле, друг мой. Мне нужны умелые рыцари!
В Пергаме войско крестоносцев задержалось на три дня.
Людовику с трудом удалось выпросить у правителей города все необходимое для похода, и прежде всего – съестные припасы. Платить было нечем, поэтому Людовик расплатился долговыми расписками, поневоле согласившись на большие проценты.
– Мы сильно рискуем, – молвили греки, – ведь король Франции смертен, как и все люди в его войске. А крестовый поход вовсе не увеселительная прогулка!
Из Пергама крестоносцы, минуя города Магнесию, Смирну и Эфес, вышли к реке Меандр. За Меандром находились земли иконийского султана.
Переправившись через реку, крестоносцы вступили в город Лаодикею, за который между греками и сельджуками шла упорная война. В настоящее время Лаодикея находилась в руках византийцев.
Располагая своих рыцарей на постой, Людовик распорядился, чтобы баронессу Бельфлер и Василия Буслаева разместили в одном доме.
На удивленные вопросы Элеоноры Людовик ответил следующее:
– Баронесса Бельфлер не против такого соседства, а мой русский друг тем более. Скажу больше, завтра я объявляю об их помолвке.
– Я очень рада за Клотильду! – со странной ухмылкой произнесла королева. – У нее будет сильный и пылкий муж.
Людовик бросил на супругу подозрительный взгляд, но ничего не сказал.
Помолвка Василия Буслаева и баронессы Бельфлер состоялась в церкви Святого Августина и внешне более походила на бракосочетание. Молодых поставили в известность, что их брачный союз возможен лишь в том случае, если они оба примут одну веру. При этом аббат Бернар недвусмысленно заметил, что лучше бы Василию принять католичество, нежели Клотильде обращаться в православие.
«Ведь земли, власть и богатство будущий барон Бельфлер обретет в католическом государстве», – пояснил преподобный отец.
Клотильда Бельфлер в отличие от Элеоноры была жгучей брюнеткой с большими карими очами, задумчивыми и проницательными. У нее были изогнутые ресницы, такие длинные, что ей завидовала сама королева. Ее круглое лицо со слегка вздернутым носиком и совершенно неброскими устами не привлекло бы внимания мужчин, если бы не эти чудесные глаза. Красиво изогнутые тонкие брови баронессы лишь добавляли очарования этим темным очам.
Эта невысокая, великолепно сложенная молодая женщина умела со вкусом одеваться, подчеркивая одеждой свою тонкую талию, прямую осанку, округлость груди и бедер. Благодаря своему росту и непосредственной манере держаться баронесса Бельфлер выглядела гораздо моложе своих лет. А в одеянии пажа ее и вовсе со спины можно было принять за семнадцатилетнюю девушку.
Улучив момент, когда церемония помолвки уже закончилась, Элеонора с игривой улыбкой шепнула Василию:
– Учти, дружок, я ревнива!
Русские дружинники недоумевали, зачем их вожаку понадобилась в жены латинянка? Неужели Василий собирается взять ее с собой в Новгород? Или же он надумал поселиться во Франции?
– Вася у нас ныне почти барон! – с кривой усмешкой сказал Домаш. – Зачем ему деревянный терем? Ему теперь подавай каменный замок!
– Дурость это, – ворчал Яков Залешанин, – из-за какого-то баронского титула француженку в жены брать. Да и не сможет Василий жить среди французов. Они, говорят, и в бане-то не моются!
– Неужто Василий из-за юбки променяет нашу православную веру на латинскую! – возмущался Костя.
– Да славы ему надо! – урезонивал друзей Потаня. – Вот и бесится Василий, кидается из одной крайности в другую. В Новгороде его, видишь ли, не любили и не привечали. Император Мануил не оценил его, не разглядел, к себе не приблизил. Король Конрад и вовсе почти предал. А Людовик с Элеонорой Васю привечают, похвалами тешат. Вот наш Василий и решил, что через них возвыситься сможет. Про веру православную он сейчас меньше всего думает. В конце концов, и русичи, и латиняне одному кресту поклоняются.
Больше всех был расстроен Фома. Он даже не пытался скрывать свое плохое настроение.
– Везет же Ваське, – жаловался друзьям Фома, – какие красавицы на шею к нему вешаются! Любава была красотка на загляденье. Гречанка Евпраксия тоже была очень хороша. И на Доминику было любо- дорого посмотреть. Из свиты королевы одна Клотильда под стать Элеоноре, прелестна лицом и телом. Я уж надеялся, что Господь подсобит мне понравиться Клотильде. Она ведь как-то два раза мне улыбнулась. Да куда там! Вася с королевой натешился и живо на Клотильду глаз положил, даже жениться на ней надумал.
– Вася, может, Элеонору охотнее взял бы в жены, кабы Людовика не было, – сочувственно заметил Фоме Пересмета.
– Ладно, не утешай, – вздохнул Фома. – Переживу как-нибудь.
У пылающего камина сидели двое: Василий и Клотильда.
На Клотильде было длинное бежевое платье с оборками и кружевным воротничком, на плечи был накинут пуховый платок. В темных волосах баронессы, завитых и уложенных в красивую прическу, поблескивали жемчужные нити. Кресло из мореного дуба, на котором сидела баронесса, как нельзя более подходило к ее внешности и облачению.
В этот вечер Клотильда была необычайно серьезна.
Василий сидел на стуле вполоборота к молодой женщине. На нем была длинная свитка из дорогого объяра с узорами из серебряных ниток, плотно облегающая его крепкое мускулистое тело. На ногах у него были сафьяновые сапоги.
Иногда Василий наклонялся вперед, чтобы подбросить в огонь пару сосновых поленьев. Длительное молчание немного смущало Василия, но, похоже, это вполне устраивало баронессу.
Из-за своего плохого французского Василий не отваживался заговорить первым, а Клотильда владела греческим столь же плохо, как и он французским.
