– Нет, – твердо сказал он, – от вина мне становится плохо. Лучше чай.
Королева Мария одобрительно кивнула.
– Я совершенно с вами согласна. – Она заметила, что Ренно заинтересовался колокольчиком, и решила подарить ему вещицу.
Ренно уже протянул, было руку, потом остановился.
– Нет, я не могу его взять, – сказал он. – Воин должен заслужить ценный подарок.
– Но вы же подарили мне куклу, Ренно.
– Кукла не представляет особой ценности. – Он с трудом подбирал правильные слова по-английски. – Звенящая раковина должна быть очень дорогой.
Королева начинала понимать, что имел в виду полковник, Черчилль, когда говорил о необычной натуре этого «дикаря».
– Колокольчик будет иметь ценность, – мягко ответила она, – только если вы примете его в дар.
Ренно задумался, вдруг его осенило.
– Я возьму его в качестве подарка для Балинты. Я скажу ей, что Мария подарила колокольчик, потому что ей понравилась кукла.
Королева была потрясена. Принесли напитки, и Ее Величество с увлечением расспрашивала Ренно о его родине. Вскоре Ренно уже запросто беседовал с королевой.
Он чувствовал себя спокойно и рассказал столько, сколько еще никому в Лондоне не рассказывал.
Обстановка немного напряглась, когда Ее Величество попросила Ренно показать ей томагавк.
– Нет, – ответил ей Ренно.
Даже королева была поражена таким резким отказом. Ренно заметил ее удивление и поспешил объясниться:
– Томагавк не предназначен для женщин. Лезвие очень острое. Женщина не умеет его правильно держать. Может порезать руку. – Он встал, подошел к королеве и вынул из-за пояса томагавк.
Командир дворцовой гвардии содрогнулся при виде воина со смертоносным оружием в руках в двух шагах от королевы.
– Я помогу тебе, – сказал Ренно, взял руку королевы и провел ею вверх-вниз по резной ручке томагавка, следя за тем, чтобы Ее Величество ни в коем случае не коснулась острого лезвия.
Черчилль зажмурился. Никто не смел, дотронуться до короля или королевы, это считалось самым страшным нарушением придворного этикета.
Однако Мария спокойно поблагодарила Ренно. Когда он снова сел на пол, королева хотела, было спросить, как случилось, что он стал индейцем, но воспитание не позволяло ей задать столь деликатный вопрос. Вместо этого она спросила:
– Зачем вы приехали в Англию?
Ренно тут же переменился. Он насупился и стал больше похож на дикаря. А когда он сложил руки на груди, в его позе и взгляде сквозило не меньше достоинства, чем в этой женщине, предки которой на протяжении многих веков были королями и королевами.
– Индейцы гуроны и оттава плохие. Воины-алгонкины трусы, но их много, как гальки на морском берегу. Французские солдаты хитрые и злые, они убивают своими огненными дубинками женщин и детей, не только воинов. Они объединились, чтобы убить мой народ и поселенцев-англичан. Тех, кого французы не убьют, они сделают своими рабами. Больше не будет английских городов и ферм. Их хозяевами станут французы, они будут управлять англичанами от имени своего великого сахема. Но этого не должно случиться.
Королева была потрясена.
– Да. Вы правы, не должно, – мрачно заметила она.
– Скоро начнется война, – продолжал Ренно. – Наши противники проиграют ее, но только если великий сахем англичан поможет колонистам и ирокезским воинам, даст нам много огненных дубинок.
Королева Мария какое-то время сидела молча, потом повернулась к полковнику Черчиллю:
– Действительно ли положение дел в Новом Свете таково?
– Насколько мне известно, Ваше Величество, воин-сенека ничего не преувеличил, – ответил полковник.
– А королю это известно? – Черчилль покачал головой:
– Его Величество настолько обеспокоен угрозой со стороны Людовика Французского здесь, в Европе, что до настоящего времени мало занимался колониями.
– Ему должны были докладывать.
Полковник помедлил, стараясь подобрать правильные слова, чтобы не сказать лишнего.
– Отчеты губернаторов колоний проходят множество рук, прежде чем ложатся на стол Его Величества, – наконец сказал он.
Мария по достоинству оценила его тактичность, но была явно обеспокоена. Она ни на секунду не забывала о противостоянии двух крупных держав.
– Мне кажется, – сказала королева, – что если Франция захватит наши колонии в Северной Америке, она обретет такое могущество, что нам с ней будет не справиться и здесь, в Европе.
– Не вы одна придерживаетесь такого мнения, Ваше Величество, – заметил полковник Черчилль.
Теперь Мария поняла, почему Ренно приехал в Лондон, и оценила замысел. Она также поняла, что ей придется вмешаться в события самой.
– Ренно, воин-сенека, – сказала королева. – Я очень рада, что вы навестили меня. Мы с вами встретимся еще.
После ухода гостей королева вернулась к своим делам, но придворные заметили, что она слишком задумчива. Американские колонии получили надежного и могущественного союзника.
Король Вильгельм не смог пообедать с женой, но она не удивилась этому. Он часто проводил на различных заседаниях гораздо больше времени, чем планировал, потому что слишком щепетильно относился к своим обязанностям, слишком тщательно все проверял и просматривал. Король был тугодумом и, прежде чем принять решение, должен был все хорошенько взвесить.
Мария продумала планы на вечер. Вильгельм пришел в ее покои, когда было уже достаточно поздно. Тяжело вздохнув, он расетегнул жилет, снял сапоги, потом вытянул ноги в чулках перед камином и взял кружку светлого голландского пива.
– После такого дня, – заметил он, – я всегда говорю себе, что мы сделали огромную глупость, уехав из Гааги. Управление этой страной такое неблагодарное занятие.
– Вы снова встречались с комитетом палаты общин.
– Я пробовал найти с ними компромисс относительно нескольких законопроектов. Обычное дело. Но они спорят из-за каждой ерунды. Мне всегда казалось, что голландцы народ упрямый, но англичане еще хуже.
Мария не стала говорить, что Его Величество зачастую сам провоцирует членов парламента на споры и упрямство.
– Я отпустила своих придворных дам и ваших офицеров. Я подумала, что вам будет лучше поесть прямо здесь, у камина.
– Я не голоден, – ответил Вильгельм.
Мария сделала вид, что не расслышала, и дернула за шнурок.
Тут же появились лакеи в ливреях. Один из них поставил перед королем небольшой столик, другой тут же его накрыл, третий торжественно протянул королю салфетку. Наконец появился четвертый лакей: он нес серебряную супницу с крышкой.
Королева жестом отпустила лакеев. Ее Величество собственноручно налила суп в фарфоровую тарелку.
Король Вильгельм принюхался, потом просиял и потер свои пухлые руки.
– Прекрасно! Кажется, я все-таки голоден. – И он набросился на еду.
Королева подлила ему добавку.
Король съел весь суп и удовлетворенно рыгнул. Настроение у него явно улучшилось, и он принялся болтать о недостатках членов парламента. Монархи лишились абсолютной власти, и хотя Вильгельм теоретически был сторонником парламента, но на практике постоянно возникали непредвиденные трудности.
