не осознаете, как хрупок ваш мир?
Шанталь слышала его голос, видела движение губ, но страх парализовал ее тело и разум. Она замкнулась в себе, не зная, что ответить.
— Когда вы посмотрите правде в глаза? Вы должны вступить в схватку с вашей жизнью…
— У меня прекрасная жизнь.
— В самолете вы не назвали ее такой. Разве вы не признались, что жалеете о том, что сделали? Не вы ли сказали тогда, что вам следовало бороться за счастье?
— Не говорите о том, что произошло в самолете! То не был обычный разговор. И та ночь не была обычной. Я думала, что мы погибнем. Вы вынудили меня разговориться, и я не смогла остановиться вовремя.
Деметрис улыбнулся.
Шанталь с трудом проглотила ком, вставший в горле.
— Та ночь, крушение самолета и то, что произошло на острове, не вписываются в реальную жизнь.
Деметрис бросил на нее многозначительный взгляд.
— И даже секс?
— Даже секс, — ответила она и вздернула подбородок, чтобы показать Деметрису, что она светская женщина, для которой невероятный секс на берегу океана — совершенно привычная вещь.
— Так вы говорите, что секс не является частью вашей реальной жизни?
Покраснев, Шанталь тщетно пыталась найти ответ. Она имела в виду совсем другое и не подозревала, что он умышленно придаст ее словам другое значение.
— Я вдова.
— Но ведь у вас, несомненно, были близкие друзья мужского пола?
— Нет.
— Вы ни с кем не встречались?
— Нет. — Шанталь снова покраснела, ее бросило в жар. — Это не входит в мою роль.
— Я не подозревал, что ваша роль имеет такие жесткие ограничения.
— Она имеет… незыблемые правила. — Она умышленно не повторила слова Деметриса. — Выйдя замуж, я вошла в могущественную королевскую семью, и моей дочери предстоит наследовать трон…
— Она маленькая девочка. Вы — взрослая женщина. У вас есть право на личную жизнь.
— У меня есть личная жизнь. Я обожаю дочь.
— Вы живете только ради дочери?
— Она нуждается во мне. Ей только четыре года.
Он пристально посмотрел на Шанталь темными глазами.
— Что произойдет, когда она вырастет?
Отчаяние охватило ее. Она не хочет думать о далеком будущем, не может вообразить его. Ей кажется невозможным прожить даже сегодняшний день.
— Я не хочу больше говорить об этом.
— Сначала нельзя было говорить о вашем муже, теперь о вашей жизни. Все под запретом, принцесса?
— Да! — рассерженно подтвердила она. Деметрис не признает общепринятых правил, он вторгается в ее личную жизнь. — Для вас. Вы были наняты охранять, а не мучить меня, так что…
— Что?
— Оставьте меня. — Ей нужен не только покой, но и пространство. Деметрис подавляет ее во всем. — Я не могу думать. Мне не хватает воздуха.
— Тогда дышите глубже.
Шанталь в смятении покачала головой. Она была потрясена. Даже Арман не говорил с ней так откровенно. Грубо. Но, с другой стороны, он вообще не разговаривал. Он бил. Он сильно и внезапно ударял ее, набрасывался, когда она меньше всего ожидала этого. Но Деметрис не рассержен, он спокоен. Его спокойствие внушает страх.
— Мне будет легче дышать, когда вы оставите меня одну. — Шанталь выпрямилась во весь рост. Деметрис подавляет ее. Метр восемьдесят пять. Он выше, шире в плечах, сильнее. У него богатырское сложение, и он готов помериться силами со всем миром, а не прятаться от него, как она.
Я не оставлю вас. — Густые ресницы прикрыли темные глаза. — И я никогда не оставлю вас одну.
— Тогда я уйду.
— Почему?
Это был почти шепот, и, резко подняв голову, она встретилась с взглядом пылающих темных глаз; слишком поздно она поняла, что его сжигает тот же огонь, что ее.
Как в ту ночь на берегу океана.
Шанталь долго смотрела ему в глаза, забыв обо всем на свете.
Боже! Никто никогда не смотрел на нее так.
— Не надо, — прошептала она, чувствуя себя так, будто падает в пропасть. Он подводит ее к краю, в смятении подумала она. Он ведет ее к катастрофе, и она не противится ему.
— Я ничего не сделал, — резко возразил он, и ей показалось, что его голос обволакивает ее, лаская ей кожу. Шанталь почувствовала, как тяжестью наливаются ее груди, напрягаются соски, и все, что она ощутила в ту ночь на берегу, все, о чем она мечтала, возвращается к ней, накатывая волна за волной.
Волны желания.
Когда Деметрис смотрит на нее так, она снова чувствует себя молодой. Когда он смотрит на нее так, она хочет быть настоящей женщиной. Не фарфоровой куколкой на полке, не хорошенькой принцессой, позирующей для журнальных обложек.
Шанталь сдалась и прижалась к Деметрису, затаив дыхание.
Он притянул ее к себе. У нее закружилась голова, когда его ладонь приняла тяжесть ее полной, болезненно чувствительной груди.
Вот так мужчина должен обнимать женщину. Она всегда хотела, чтобы ее обнимали именно так. Крепко. Надежно.
На какую-то долю секунды Шанталь представила себе жизнь, которая могла бы быть у нее. В объятиях этого грека она была бы в безопасности: его сильное тело было бы защитой от всего мира…
Он завладел ее губами, и Шанталь, вцепившись пальцами в его рубашку, умоляла бога, чтобы он помог ей выстоять.
Помни, что ты принцесса. Помни, в каком ты положении. Если это не помогает, вспомни о Лилли. И, вспомнив, она оттолкнула его. Все силы души и тела потребовались для того, чтобы отойти от него, но все- таки ей удалось сделать это.
Шанталь отступила на шаг, на два и наконец оказалась посередине комнаты. Она смотрела на Деметриса так, словно он — мираж, игра ее воображения.
— Что ты сделал со мной?
— Не я. Ты сама.
Шанталь покачнулась и почувствовала, как тонкая шелковая ткань платья коснулась ее ног сзади.
— Это не я. Я не такая.
— А ты сказала, что секс не является частью твоей жизни, — Деметрис презрительно усмехнулся. — Но ты женщина, которая рождена для того, чтобы быть любимой.
Подняв руку, Шанталь сделала протестующий жест, и блеск обручального кольца резанул ей глаза. Она сжала пальцы, чувствуя, как сапфир врезается в ладонь. Ее затошнило.
Какой кошмар. Бесконечный, страшный сон.
Филипп и Катрин Тибоде, родители Армана, настояли, чтобы она продолжала носить кольцо, так же как они настояли на том, чтобы она жила той же жизнью, что и до смерти Армана. И так должно быть. Много лет назад она согласилась на это. Это сделка, которую ей пришлось заключить, и она должна выполнять все условия.
