зачистил два проводка и, когда подошел Гоша, он уже прилаживал к меди контакты, прижав плечом к уху динамик.
— Что говорят? — спросил Гоша.
— Молчание, — ответил Марусев, оголив два новых проводка.
— Ты так и не рассказал, чем закончился тот разговор…
В темноте было видно изломанную алую полоску дотлевающего листка словаря. Марусев отложил динамик.
— Понимаешь, мы долго уже тут, и вроде бы давно должны были вылезти… И у меня появляются странные мысли. На вопрос: «Что можно найти в конце тоннеля?», тот другой человек ответил, что надо еще дойти до конца. И уже потом, когда мы долго шли к выходу, я думал об этом, и, с одной стороны, этот ответ прозвучал как отвлеченное размышление, а с другой стороны, как подсказка, как заданное направление именно для нас троих…
— Ты думаешь…
— Я ведь не псих… но, видимо, когда попадаешь в такую ситуацию, рационально мыслить трудно, вот я и предложил идти в обратную сторону — к концу тоннеля.
— Понятно, — неуверенно произнес Гоша.
Послышались шаги и щелканье зажигалки. Подошел Вася.
— Есть хочется, — сказал он.
— Давайте, найдем лампочку и позавтракаем при свете, — предложил Гоша.
— Нет! — разозлился Вася. — Нам нельзя никуда идти, выход где-то тут! Надо стучать по трубам! Или разбить потолок и пробираться на поверхность!
Гоша хотел сказать Васе о том, что надо идти к концу тоннеля, но вдруг подумал, что Вася не будет его слушать, и то, во что он сам внезапно поверил, Вася высмеет. Марусев тоже молчал.
Вася разодрал остатки словаря и устроил на полу костерок. Марусев разделил оставшуюся картошку, от тепла она прокисла. Бутылку «Колокольчика» пустили по кругу, после этого в ней осталось еще по глотку.
— Дым застаивается, — сказал Марусев. — Тут нет выхода.
— Чернокнижник, дай-ка мне послушать, о чем там разговаривают в твоих проводах, — попросил Вася.
— Бери, — Марусев протянул ему динамик.
Вася подбросил бумаги в огонь, подошел к кабелю и приложил контакты к зачищенным проводкам.
В тишине отчетливо был слышен вопрос:
«Скажи, что можно найти в конце тоннеля?»
Ответ заглушил крик начальника СУ-160:
— Дымят! Дымят! Вася! Вася!
Вася выронил динамик, и в свете догорающего словаря образовался начальник в помятом костюме, при галстуке, и в резиновых сапогах.
— Вася! Вася! — ликовал начальник.
Костерок угас, и в темноте повторяющиеся фразы начальника звучали как спасительные позывные. Казалось, что за ними пришли, не забыли. Гоша с Васей улюлюкали и, не соблюдая субординацию, обнимались с начальником. А тот что-то рассказывал, но понять его было трудно.
Гоша, не дождавшись, когда их будут выводить наверх, забеспокоился. И тут начальник всех огорошил:
— Пропали мы! Пропали мы!
Оказалось, что он приехал на объект, никого не нашел и решил спуститься в тоннель. Целые сутки начальник управления без воды и пищи скитался под землей и, утомившись, заснул рядом с тем местом, где ночевали его рабочие.
Начальник допил «Колокольчик».
Марусев первым пошел дальше. Не обращая внимания на начальника и Васю, которые твердили, что надо искать выход, Марусев нащупал на полу динамик, положил его в карман и двинулся вперед. Остальные потянулись за ним.
Через час встретили лампочку. Расселись в свете, разглядывая вату, сетку и фольгу.
— Крюки есть? Крюки есть? — спросил вдруг начальник.
Крюками шамотники закрепляли сетку, обернутую поверх стекловаты.
— У меня есть, — сказал Марусев, и снял с пояса острый крюк с рукояткой на основании.
Гоша с Васей к тому времени уже потеряли свой инструмент.
— Вату мотать надо! — впервые не повторившись, сказал начальник.
Он отошел в темноту, к началу секции, где стыковались трубы.
— С нижней, с нижней, — бормотал начальник.
Подхватив рулон с ватой, он обернул им нижнюю трубу и закрепил проволокой, мотки которой валялись рядом с каждой секцией. Тут же, над его головой, загорелась лампочка, освещая весь пролет.
— Видите?! Видите?! — закричал начальник.
Вася стал ему помогать. За четверть часа они вдвоем обмотали ватой весь пролет и принялись натягивать сетку. Зажглось еще несколько лампочек.
Гоша с Марусевым смотрели, но не помогали, только Гоша иногда придерживал сетку, так как одним крюком ее сложно было скреплять.
— Мотайте в следующем пролете! — закричал Вася.
Марусев отозвал Гошу в сторону и показал на кронштейны для крепления кабелей.
— Остался один кабель, он, по-моему, для тебя…
— Нет, не сейчас, — сказал Гоша.
— Пойдем дальше, — предложил Марусев.
Начальник управления и Вася не заметили, как ушли Марусев и Гоша. За восемь часов они изолировали четыре пролета трубопровода. Как только они приступали к новому участку, над фронтом работ загорался свет.
В конце рабочего дня, укрепляя последний кусок фольги, Вася нашел за трубами пакет. В нем лежали: хлеб, копченая колбаса, нож, бутылка водки, канистра с водой и второй крюк, с помощью которого можно было в два раза быстрее скреплять сетку.
— Интересно, что можно найти в конце тоннеля? — спросил Марусев у Гоши, когда они остановились отдохнуть.
— Не знаю, — ответил Гоша.
— И не хочешь узнать?
— Не знаю… Пить хочется.
— Возьми, — Марусев протянул Гоше динамик.
— Темно же.
— Ничего, сейчас.
Марусев встал, нащупал оставшийся кабель, срезал изоляцию, кое-как зачистил несколько проводков. Гоша приложил динамик к уху и замкнул контактные проводки. Прозвучал вопрос:
«Скажи, что можно найти в конце тоннеля?»
Гоша не стал слушать ответ, он отбросил динамик и побежал вперед. Потом остановился, встал на колени, головой прислонившись к трубе, и стал думать, что если обмотать стекловатой трубопровод — зажжется свет, а если идти за Марусевым — можно узнать, что будет в конце тоннеля, и что ему не хочется ни того, ни другого, а хочется немедленно оказаться на улице.
