Сети решили ставить вечером: проверим их утром. Перед тем, как идти на речку, переодеваемся. У Вовика в доме бардак. Раскиданы книжки, журналы, детские игрушки, одежда. Я подбираю себе понтовую красную рубаху, в которой не стыдно было бы показаться на культуртрегерской презентации. Вовик выдает мне резиновые сапоги и спортивные штаны с лампасами.

Уже май, но будни, поэтому на улице никого нет. Я взялся нести и лодку, и снасти: ощущаю в себе нервную силу. Вовик заложил руки за спину, идет бодро, чуть согнувшись. Мне он напоминает Ленина из кинофильма, когда тот, так же с руками за спиной меряет шагами кабинет в Смольном.

Речка узкая, очень красивая. Мы с Вовиком еле помещаемся в лодке. Вода почти переливается через борт. Сидим, нагруженные «телевизорами» и сетями. Вовик гребет. Впрочем, это сильно сказано — гребет: речка сама медленно относит нас по течению. Вовик только подгребает в нужном направлении. Сети цепляем к веткам, клонящимся с берега к воде. Вовик говорит что-то о быстринах, перекатах и омутах… и о бобрах, которые запрудили речку далеко, почти у Нарофоминска, куда бы мы могли доплыть к ночи, если бы захотели.

Вечером пошел дождь. Вовик затопил печку. Пьем чай.

— Ну ты как? — спрашивает Вовик.

— Мучительно, — отвечаю я, — хочется топориком тебя… Да, вот этим…

— Хорошо! — Вовик залезает на печку, кутается в плед.

Я ложусь в соседней комнате. Матраца на кровати нет, но есть два одеяла. Одно я расстилаю на голой пружинной сетке, вторым накрываюсь, и думаю, что буду лежать так всю ночь и не засну, потому что заснуть без сигареты невозможно…

Утром очень хочется курить. В Москве, поднявшись с постели, я сразу усаживаюсь в туалете и закуриваю.

Завтракаем «Дошираком».

— Ничего, — утешает Вовик. — Даст Аллах, вечером полакомимся ухой. Тебе ведь сейчас постоянно есть хочется?

— Нет, мне другого хочется…

Проверяем лодку. Спускаем на воду. Вовик говорит, что ловить рыбу сетями и «телевизорами», конечно, браконьерство. Но, поставив сети с вечера, можно, засыпая, представлять себе, как рыбы плавают в темной воде, и думать, что вот лежишь ты сейчас в кровати, а там, на реке, набирается какой-никакой — улов.

В первой сети — пусто. Во второй — два карасика. Вовик расстроен. Надежд на «телевизоры» никаких, раз даже в сети ничего не попалось.

Вовик доверяет мне проверить первый «телевизор». Подплываем к месту. Я берусь за деревянную планку и вижу в воде серебрящийся бок рыбины.

Вовик ликует, оттесняет меня и сам вытаскивает добычу:

— Щука! Щу-у-у-ка! — целует Вовик рыбу. — Килограмма полтора! На «телевизор»! Посмотри — зу-у- бы!

Щука лежит между нами на дне лодки, иногда выгибается и открывает рот. Вспоминаем про второй телевизор. Проверяем. В нем еще два карасика.

В котле, на газовой плите кипит уха. Я видел в какой-то передаче рецепт и настаиваю, что лук надо варить целиком.

Вовик возится с щучьей головой: засыпает ее солью. Обещает отдать мне.

Вовик считает, что щука по-весеннему суховата.

Я люблю закурить, когда что-то сделаю. Поработал — закурил. Выпил чаю — закурил. Поел — закурил. Вот и сейчас, с переполненным ухой животом, я чувствую незавершенность. Вовик лезет на печку. А меня несет на улицу.

Я надеюсь стрельнуть сигаретку у прохожего, но прохожего в дачном поселке нет. Я хочу найти окурок, но на земле окурков нет. Я бегу к мосту, где утром видел рыбаков. Но там тоже чисто. Есть идея бежать к трассе, там уж точно можно разжиться куревом. И я бегу, не замечая, что бегу уже долго, и не сгибаюсь в приступе отдышки, и только сердце колотится, и я радуюсь, что все-таки у меня есть цель…

На следующее утро, собираясь в Москву, я мечтаю, что дома пойду на кухню, протяну руку и достану с холодильника блок «Явы».

Да… У меня дома на холодильнике лежит блок «Явы». А в коридоре, в старом серванте, хранится просоленная щучья голова с острыми иглами-зубами.

БУХАРЕСТ ДЕ ФИЕСТА

В поле зрения межвременной революционной ячейки «Бухарест Де Фиеста» попал одаренный семиклассник Витя Бубов. Он организовал политический кружок на базе молодежной секции карате. К девятому классу представил товарищам теоретическое обоснование вооруженного захвата власти.

В институт Бубов поступать отказался. В армии он надеялся выучиться дисциплине и получить доступ к оружию.

Его призвали. Направили в зоотехническую часть у поселка Натки в Рязанской области. На второй год службы Вите удалось проникнуть в сарай, где в ящиках лежали промасленные детали автоматов Калашникова. Собрать автомат на месте не удалось — не было света. Бубов уложил необходимые детали в непромокаемый пакет, завернул в мешковину и закопал в лесу, пометив место большим камнем.

Вернувшись из армии, Бубов пригласил к себе членов кружка. Многие товарищи не явились, а те, кто пришел, пытались отговорить Витю от планов вооруженного восстания. Спрашивали: «Где ты оружие возьмешь?!»

Бубов, с присущей ему категоричностью, пресек оппортунистические настроения и рассказал об автомате, спрятанном в лесу у поселка Натки. Несколько товарищей испугались и ушли. Оставшиеся были в подпитии и предложили Вите самому съездить за оружием, и тем самым доказать серьезность намерений.

Через неделю на первой электричке Бубов выехал в Рязань. До военной части шел лесом. Сверток с деталями был на месте. Витя собрал автомат, разобрал, упаковал и спрятал в рюкзак.

По дороге домой он волновался, решил, что в будущем поставки вооружения будет доверять компетентным товарищам. Перестраховавшись, Витя сошел с электрички за чертой города, на станции «Лубочки». Его сразу арестовали.

В ментовском уазике он старался не думать о тюрьме, надеялся на условный срок и пытался подкупить милиционеров. Не вышло.

Приехали в город. Остановились перед старым домом на Колышенской набережной, где в смутные годы размещался ГУЛБ(н).

В каминном зале Виктора Бубова встретили агенты межвременной революционной ячейки «Бухарест Де Фиеста».

— Мы следили за Вами! — сказал агент Вильинский, — своим терпением, бескомпромиссностью Вы заслужили место в передовой части перманентного революционного фронта!

— Возьмите оружие! — агент Лыжина протянула Вите похищенный в военной части автомат, — теперь Ваше имя — Энгит Сво. В охваченных огнем южных штатах Верхней Либерии ждут лидера. Им будете Вы, Энгит!

В ту же секунду Энгит-Витя ослеп от хлынувшего в глаза яркого африканского солнца. Он поднял над головой калашников и закричал:

— Угулунбей ала алгамут?!

— Угулунбей, Энгит!! — заревели в ответ тысячи чернокожих солдат седьмой повстанческой армии.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату