ее холодных губ. И руки ее мягко и доверчиво легли ему на плечи. И взял в ладони он ее лицо. И с нежной дрожью поцеловал ее глаза.
— Я скучал по тебе, — сказал он.
— Где ты пропадал? — спросила она.
— Улетал, — сказал он.
— Я знаю, ты можешь летать, — сказала она.
— Полетели со мной, — позвал он. — Я покажу тебе страны, где люди в это время ходят полуголыми. И покажу края вечных снегов и льдов. Ты увидишь диковинных зверей. Мы прогуляемся по дну моря и сам Посейдон станет прислуживать тебе… Ты увидишь всю Землю. Она божественно прекрасна…
— У меня кружится голова, — сказала она.
— И у меня, — прошептал он.
— А с самого краешка Земли что видно? — полюбопытствовала она.
— Твои глаза, девочка моя, — ответил он. — Черное-черное бездонье. Страшно манящее и усыпанное звездами.
— Знаю, придумываешь. Но мне приятно, — лепечет она.
Он тихо смеется, теребя губами мочку ее уха.
— Придумываю, милая… Нет края у Земли и нет конца. Она круглая.
— Правда?
— Полетим покажу, — звал он.
И она увидела под собой заиндевелые жилища своего поселения. И кудрявые дымки над ним.
— Не надо, Ведун. Я тебе и так верю, — тихо сказала она.
— Боишься?
— С тобой — нисколечко. Папа с мамой будут серчать.
— Они даже не заметят, — успокоил он ее.
— Мне нужно к Феодоре. Соседке нашей. Умирает она.
— Да, Феодоре тяжело, — соглашается он, — но она не умрет. У ней почечные колики.
— Что это такое?
— Камни в почках. Один из них хочет выйти и причиняет ей ужасную боль, — объясняет Строптивый.
— Помоги ей, Ведун, — просит она.
— Мой брат — лекарь. Он сейчас появится здесь. И ты проводи его к Феодоре. А потом выходи ко мне.
— Какой из них?
— Младший. Ты его не знаешь.
И Строптивый пропал. Словно его здесь и не было. Не оставил даже следов от ног. И показалось Чаруше, что он снова надолго исчез. Ей стало не по себе. Она уже собиралась крикнуть его, как чуть ли не из сугроба вышел к ней ничем из себя не видный мужчина. Только томные и печальные глаза его светились необычайным синим-синим цветом.
— Красавица…, - задержав на ней взгляд, скорее отметил, нежели обратился он к Чаруше. А затем представился:
— Я — лекарь.
— Пойдем, — пригласила она, и почти бегом направилась к дому больной женщины.
Представив домочадцам Феодоры лекаря с томными глазами она тут же выскочила вон, сказав, что сейчас вернется.
2. Подарок Ведуна
Ведуна нигде не было. Ни у овчарни, ни у ворот дома… Опять улетел, горестно вздохнула она. И на глаза накатились слезы.
— Тебе грустно, милая? — обдав ее ушко теплым дыханием спросил он.
— О, Боги! Ты — здесь?…
— А как же?
— Колдун несносный! Куда ты исчез? — залившись счастливым смехом прозвенела она.
— Я не хотел, чтобы брат видел мою слабость. Мою любовь… Он бы догадался.
— Ну и пусть, — сказала она.
Строптивый промолчал.
— Смотри, Чаруша — под нами город. Вот дворец Навуходоносора. А вот в инее знаменитые висячие сады.
— Я — лечу! Я лечу! — восторженно кричит она.
— Куда хочешь, Чаруша?
— Хочу увидеть все-все. Всю Землю.
— Значит на Луну, — говорит он.
— На Луну? — переспрашивает она.
— Лучше всего она видна именно оттуда.
— А страны… А чудеса…
Это — потом. Я все тебе покажу. Ты как страницы книги перелистаешь всю планету…
Она не спросила, что такое «книга». И что означает слово «планета» — тоже не спросила. Неизвестно откуда, но она знала их значения.
Находясь рядом с ним, она все понимала. И все вспоминала. Только откуда?… Впрочем, этим вопросом она не задавалась.
— Землю надо смотреть пядь за пядью. Смакуя. Наслаждаясь.
И Чаруша первая из людей увидела Землю. Всю. Целиком. Голубой, красивый шарик. И, завороженная, она любовалась им с Луны. А на Луне — ни деревца, ни живой твари, ни ветерка. Ямы, косые желтые скалы. Но как легко было там. И как было чудно…
А когда они возвращались, Ведун сделал ветер. И ветер задул их следы. Он сказал, что если этого не сделать, то через много тысяч лет, когда земляне научатся летать и прилетят на Луну, они удивятся, обнаружив здесь их следы.
… Опустились, когда солнце пошло на закат.
— Чаруша, я хочу сделать тебе подарок. Платье, — сказал он.
— Ты что?! — замахала она руками. — Родители как увидят вместе с ним прогонят меня со двора. У меня их достаточно. Правда, милый.
— Они на него даже не обратят внимания, — настаивал Ведун. — Оно точь в точь такое, какие ты носишь. Но оно не простое. Ты всегда будь в нем. Даже когда спишь.
— Зачем? — спросила девушка.
Привлекая ее к себе, Строптивый сказал:
— Чаруша, я не хочу, чтобы ты постарела… Это долго объяснять. Но поверь мне. Так нужно… Если ты не станешь его носить, то через полгода, наших полгода, — он показал в небо, — я останусь таким, какой я есть, а ты превратишься в шестидесятипятилетнюю старушку… Возможно на первых порах тебе в нем будет неуютно… Но ты привыкнешь. У тебя на глазах твои сверстники превратятся в старые развалины, а ты будешь все также свежа, красива и любима мной.
— Нет! Нет! Так несправедливо. Не по-людски, — отпрянула она от подарка.
— Может быть, — не стал спорить он. — Но я люблю тебя. Такой Чаруши в моем мире — нет… А ты… — он запнулся, — Ты, любишь меня?
— Не знаю… Наверное… Ты для меня такой родной…
— Я хочу тебя в жены, — сказал он.
— Прямо так сразу, — невпопад пролепетала она.
— Можно не сразу, — засмеялся Ведун. — Но, пока ты не решишь, одевайся в мои платья.
