соглашения, и в ноябре 1870 года в бывшем доме князя Голицына открылось необычное для Петербурга увеселительное заведение — Орфеум. Корреспондент «Иллюстрированной газеты» писал: «Орфеум замечателен тем, что вздумал соединить канканирование с концертами и, в этом отношении, вышло действительно нечто небывалое… помещение великолепное, буфет недорогой и недурен, но говорить, что петербургский Орфеум не уступает берлинскому, где только танцуют, а не дают никаких концертов, значит… не видеть берлинского, где одна зеркальная зала стоит всего петербургского заведения…»
Модная заграничная штучка — Орфеум — не прижилась в Петербурге. В залах, им снимаемых, собиралось едва с сотню посетителей. После того как он был закрыт, Купеческий клуб вернулся на прежнее обжитое место (чтобы остаться здесь уже до революции). «Канканирование» купцами было упразднено. Теперь в Спектакльной зале бывшего голицынского дома давали комедию «Семейные пороги», драму «На скамье подсудимых»… Также можно было посетить «Музыкально-драматический вечер курсов музыки и пения Райгофа».
Сообщала об этом популярная в столице «Петербургская газета». Настолько популярная, что поставивший ее на ноги отставной майор С.Н. Худеков разбогател и в начале 1890-х годов купил бывший палаццо княгини Голицыной. Купил для того, чтобы снимать с него доходы, а во дворе дома поставить типографию для своих изданий. Для своего же семейства он приобрел другой особняк, поблизости, на Стремянной улице, и отделал его на барский манер. Все это получилось не сразу. В начале же своей издательской карьеры Сергей Николаевич вынужден был как-то заложить подушки свои и жены, чтобы купить бумагу для очередного номера.
Отставной майор Худеков был не только издателем влиятельной столичной газеты, но и своим человеком в театральных кругах. Дружил с М.И. Петипа. Писал либретто балетов, публиковал статьи о балете, рецензии. А затем, уже в начале XX века, написал и издал в своей типографии «Историю танцев всех времен и народов» — четыре больших, богато иллюстрированных тома. Четвертая часть, посвященная русскому балету, была напечатана уже в 1918 году, но ее не успели вывезти из типографии, и она погибла от случившегося здесь пожара. Удалось спасти лишь несколько экземпляров.
С.Н. Худеков был последним «физическим лицом», владевшим домом, некогда построенным С.А. Голицыной. В 1918 году дом был муниципализирован.
После царского нагоняя
В одном из дворов Академии русского балета, на улице Зодчего Росси, стоит здание, в плане напоминающее трапецию и примкнувшее к ограде участка. На первом этаже оно окружено кладовыми. Второй, верхний его этаж украшен в стиле, напоминающем флорентийские постройки эпохи Возрождения, и этим дом выделяется среди соседних, гладко оштукатуренных дворовых флигелей. Что было в этом здании, над которым ныне возвышается труба котельной?
В 1832 году за Александрийским театром на месте, ранее занятом небольшими домиками, садами и огородами, выросли огромные каменные корпуса, сооруженные на казенные деньги. Украшенные колоннами здания стали друг против друга на всем протяжении проложенной улицы. Это шедевр знаменитого К.И. Росси. В Западном корпусе первоначально предполагалось разместить военно-учебные заведения. Восточный же корпус принадлежал Удельному департаменту, дававшему деньги на постройку. Теперь департамент предполагал доходами от него покрыть расходы, понесенные при застройке этой части города. Для этого с двух сторон новой улицы были устроены в нижних этажах открытые арочные галереи (по типу галерей Гостиного двора), внутри которых были помещения для кофеен, ресторанчиков и магазинов. Все это напоминало известный уголок в Париже, который и здесь стал именоваться Пале-Роялем. А на верхних этажах Удельного корпуса разместили престижные квартиры и гостиницу.
В 1833 году квартиру в Удельном корпусе снял только что назначенный директором Императорских театров A.M. Гедеонов. Это маловажное, казалось бы, обстоятельство оказалось началом последовавших затем значительных перемен.
Давно уже назревала необходимость переселения подведомственной дирекции Театральной школы (училища) в более подходящие для этого заведения помещения. Дом на Екатерининском канале (у Львиного мостика), в котором тогда воспитывались и обучались будущие артисты, уже не соответствовал своему назначению. Купленный в 1758 году у сапожного мастера Крепса, он обветшал и стал во всех отношениях неудобен. Проживая во вновь построенном казенном доме, Гедеонов постепенно ознакомился с его обширными и светлыми залами, комнатами. Опытный администратор решил, что это именно то, что нужно для Театрального училища и конторы Театральной дирекции. 20 мая 1836 года Александр Михайлович обратился с просьбой к министру императорского двора П.М. Волконскому об «исходатайствовании высочайшего его императорского величества соизволения на уступку Дирекции… помянутого здания… чем обеспечив совершение благосостояния школы, которая есть рассадник и главное основание театра…» Уже 30-го числа того же месяца и года высочайшее соизволение было получено.
6 июня A.M. Гедеоновым было дано предписание своим хозяйственным службам вместо гостиничных номеров немедленно устроить все необходимое для новой жизни здания: «Как то: театральное училище, церковь, лазарет с принадлежностями, театр, танцевальный зал, кухни, прачечную и гардероб…» Исполнить эти работы было поручено архитектору Театральной дирекции А. К. Кавосу (в последствии ставшему знаменитым театральным зодчим).
В то время штатом училища было предусмотрено содержание и обучение 50 воспитанников и 50 воспитанниц. Но были и приходящие ученики. На втором этаже лицевого корпуса поместили девиц, а на третьем — юношей. Для каждой «половины» были назначены четыре учебных класса, танцевальный зал, малая и большая спальни, столовая, буфет, лазарет, умывальная. У воспитанниц была к тому же своя «девичья».
В торцевой части здания, обращенной окнами на площадь, располагалась на первом этаже Контора императорских театров, а на втором — квартира директора со служебным кабинетом, комнаты для «театральных людей».
Все совершилось быстро. К концу 1836 года новые хозяева заселили корпус, теперь уже переименованный из Удельного в Театральный. Вместе с тем решилась и судьба петербургского Пале-Рояля. Государь нашел близкое соседство магазинов и рестораций со школой невозможным. Арки были основательно заделаны и помещения первого этажа превращены в гардеробные училища и театральные костюмерные мастерские. По воспоминаниям преподавателя училища П.П. Леонидова, «главное отделение (обращенное к Александрийскому театру. —
Время переселения Театрального училища с набережной Екатерининского канала (ныне — Грибоедова) на новую улицу, соответственно названную Театральной, совпало с кончиной К.Л. Дидло. Знаменитому постановщику балетных представлений и наставнику юных танцоров (подчас и тяжелой палкой) не пришлось учить в новых стенах.
Однако он описал идеал, которому, по его мнению, должны следовать те, кто избрал танец своей профессией: «Танцовщик должен знать ритм и музыку, чтобы дать меру своим движениям; геометрию, чтобы рисовать свои па; философию и риторику, чтобы изображать нравы и возбуждать страсти; живопись и скульптуру, чтобы сочинять позы и группы; что касается истории и мифологии, то он должен знать в совершенстве все события от хаоса и сотворения мира до наших дней».
Что касается геометрии, географии и истории, то здесь вряд ли следили строго за успехами учащихся. Другое отношение было к специальным предметам, формирующим театральную профессию. Здесь уже требовалась полная самоотдача. Воспитанников приучали к напряженному постоянному труду, к совершенствованию своих способностей, раскрытию прирожденного таланта. Современник вспоминал: «Танцы с виду легкое искусство полное веселости, страсти и увлечения, в сущности самое трудное по
