— Знаешь что, Джиневра? — Белинда, лукаво прищурилась. — Тебе нужно выйти замуж.
— Что?! — С Джиневры вмиг слетело почти всё оцепенение. — И вы туда же?!
— Нет, конечно, это абсолютно не обязательно. Но в вашем мире так намного проще. Думаю, что очень скоро ты выйдешь замуж за Эдгара.
— За Эдгара?!
— Я понимаю, — Белинда состроила скорбную мину, — он для тебя скучноват. Но вы с ним уже так вжились с роль родителей. Так что лучше всего вам завести своего ребёнка… или даже несколько. — С этими словами она улыбнулась Джиневре, уже не скрывая нечеловечески острых зубов, и прошла через стену, окружённая огненным заревом.
Это было, конечно, очень некрасиво по отношению к Джиневре, — бедняжка и так пережила в это утро немало. Но Белинда всегда была эгоисткой. Ей так захотелось покинуть этот мир эффектно!
17
Пифия
По пещере, как призрачный зверь на пушистых лапах, бродил полумрак. Лишь сквозь отверстие, ведущее наружу и наполовину затканное диким плющом, струились лучи восходящего солнца. Розовые с серыми и лиловыми прожилками, несущие золу сгоревших звёзд… Чем-то они были похожи на дорогу … Правда, теперь дорога утратила для Анабель былую притягательность. Как будто она выполнила своё предназначение, явив Анабель в тот вечер чёрную карету без кучера и ту… ту, что вышла из этой кареты.
Поэтому с тех пор Анабель уже не смотрела на дорогу, — от неё ей нечего было ждать. Всё своё время она проводила здесь, в пещере пифии. Но и тут всё переменилось. Она уже не слушала, как прежде, все рассказы пифии подряд. Каждый раз, приходя в пещеру, Анабель просила её об одном: «Расскажи мне о Белинде, принцессе Тьмы!»
И пифия рассказывала… Её морщинистое тёмное лицо было неподвижно, и порой невозможно было сказать — лицо это, или причудливая вязь на дубовой коре. Она говорила о Белинде снова и снова, и Анабель слушала, как слушает ребёнок любимую сказку, наслаждаясь повторением.
Она слушала, как родилась Белинда — во тьме веков, из чрева Энедины, жрицы подземных тайн. Эти тайны неведомы ни духам воздуха — эльфам, ни духам огня, ни духам воды… Даже гномам, духам земли, открыта лишь малая толика. И лишь Энедина, чёрная жрица, знает всё. В её сердце раскалённая подземная лава обращается в вечный могильный холод.
Из этой пещеры запретного вышла Белинда на бескрайние луга миров и созвездий. Она родилась, чтобы любить. И она полюбила… Кого — об этом пифия всегда молчала; лишь тень на её лице становилась темнее и гуще, а голос — глуше.
А затем она говорила Анабель про огонь. Лицо у неё начинало дрожать, словно по нему пробегали багровые всполохи. Огонь — это солнце, а солнце — это огонь, — так бормотала она чуть слышно, застилая ссохшейся веткой руки потухшие белёсые глаза. Белинда стала огнём и из огня возродилась снова. И этот огонь остался в ней; он лизал изнутри её тело, словно стекло негаснущей лампы. И на этот свет слетались все тени, все духи, все призраки из всех миров…
Впитав в себя огонь, вплетя его нити в своё естество, Белинда связала собой два мира. Мир солнечный и мир ночной, мир тьмы и мир света… Ей принадлежали они оба; она принадлежала лишь себе. Она стала горящим солнцем в ночи и тенью среди белого дня.
Анабель слушала это, — в который раз! — и ей до боли хотелось поймать слова, слетающие с губ старой пифии; сжать их пальцами, как мотыльков, вдохнуть отравляющий запах пыльцы.
Но сегодня пифия была не в духе. Она как будто и не замечала Анабель, потеряно бродившую вокруг неё, и сидела без движения, то и дело заливаясь безумным скрежещущим смехом. Анабель вздрагивала, — но не уходила.
— Расскажи мне о Белинде! — жалобно просила она; но пифия в ответ лишь трясла головой. Глаза её смотрели куда-то вдаль; изредка губы слегка размыкались и что-то шептали на древнеэльфийском.
— Ну, пожалуйста! — твердила Анабель в отчаянии, уже теряя всякую надежду. — Ну, расскажи мне о Белинде! Ну, расскажи! Ну, хоть чуть-чуть!
— Так-так! — внезапно послышался голос. При звуке его у Анабель похолодело всё внутри, и закружилась голова, — как будто она смотрела на дорогу с самой высокой сосны в лесу. — Дитя жаждет услышать сплетни обо мне. Интересно, свежие, или те, что уже обросли легендами?
Анабель оглянулась, точно змея при звуках флейты заклинателя. У входа в пещеру стояла Белинда.
Она была ещё прекрасней, чем в воспоминаниях Анабель. Огонь, о котором твердила пифия, обвивал её рыжей змей, отражался золотыми огнями в глазах, красным ореолом очерчивал волосы.
Она, как ни странно, узнала Анабель и даже удостоила её улыбки.
— Снова ты, эльфийское дитя! Право же, это судьба. Второй раз я в вашем лесу — и оба раза встречаю тебя. Интересно. Так всё-таки — ты мальчик или девочка?
— Вас опять проводить к королю? — пропищала Анабель, ощущая, что произносит вопиющую глупость.
— Ну, нет! — отозвалась Белинда. — Ни в коем случае! Второй такой аудиенции я определённо не вынесу. Если я снова увижу эту мокрицу, то, пожалуй, высушу все ваши болота, или даже устрою лесной пожар… а этого я совсем не хочу. Я, между прочим, люблю животных. Нет, на сей раз я пришла к пифии. Полагаю, именно она может мне помочь.
— Да… но она… — Анабель с сомнением кивнула в сторону пифии. Та слегка качалась и тихо, но весьма раздражающе хихикала.
— Вижу. Не в лучшей форме, — согласилась Белинда, закатив глаза. — Ну, а как же. Обычное моё везение. Впрочем, раз уж я здесь, я добьюсь от неё того, что мне нужно.
Она подошла к пифии вплотную.
— Пифия, — строго спросила она, — Ты меня слышишь?
Никакого ответа. Только всё то же слабоумное хихиканье.
— Вот что, пифия, — нахмурилась Белинда. — Ты прекрасно знаешь, кто я; и знаешь, что я твои фокусы вижу насквозь. Не заставляй меня применять свою силу. Учти, я даже матушку могу вывести из транса… если это необходимо. Так что лучше скажи мне то, что меня интересует, и покончим с этим.
Пифия по-прежнему молчала.
— Итак, — Белинда, не спеша, скрестила руки на груди, — вот что я хочу знать. Кто из эльфов — двести лет назад — родился второй раз, из духа леса? Такое случается не каждый день, верно? Ты должна это помнить, эльфийская пифия.
Тишина. Даже слышен звон молоточков гномов в лесных подземельях.
— Я слышу тебя, принцесса Тьмы, — сказала вдруг пифия чистым и звучным голосом, так не похожим на её обычное дремотное бормотание. — Я знаю, кого ты ищешь…
— Ну! — Белинда в нетерпении сощурила тёмные иглы ресниц.
Пифия вдруг подняла тяжёлые веки; её глаза остановились на Анабель.
— Это она… — произнесла она чётко и властно. — Это Анабель… Она дважды рожденная… Только она одна… одна из всех… Я знала… знала… особый дар… сила… судьба… Духи леса, земли и воздуха… — Её речь постепенно снова стала невнятной.
— Анабель? Вот она? — повторила Белинда, не веря своим ушам. Но пифия вновь погрузилась в забытьё.
— Я… что? — прошептала Анабель. Она ещё ничего не понимала; но ей вдруг показалось, что её дорога среди лета покрылась сверкающим льдом; и она несётся по ней на санях, взлетая куда-то всё выше… и выше… и выше…
Белинда резко схватила Анабель за подбородок и заглянула в её глаза. Зелень листвы, зыбкость болотных огней в глубине и хрустальный холод речной воды. Глаза Энедины, глаза короля… глаза
