размера щели. Знаками показав старшине ложится отдыхать я вернулся на свое место и прижав губы к уху старшины, тихо сказал:
- Уходим на рассвете.- Кивком показав что понял, старшина отодвинулся, и замерев, стал издавать легкое похрапывание. Восхитившись мастерством старшины так подделывать звуки спящего человека, стал обдумывать, как мне суметь уложить часового. Ладно, как говориться 'утро вечера мудренее'.
Старшина разбудил меня за час до рассвета. Тихо сказав мне на ухо, что караул только что сменился, тенью скользнул к двери и замер прислушиваясь.
Встав и потянувшись, я подошел к щели и посмотрел на нового часового. В отличии от прошлого, этот был вооружен карабином. Чтобы его завалить у меня был только один выход. Отойдя от щели на пару метров, я встал, и стал разрабатывать кисти рук и пальцы. Был только один шанс из тысячи, что у меня получиться. Проснувшиеся бойцы с надеждой смотрели на мои приготовления. Достав гвоздь, осмотрел его. Нормально, остро заточен уже хорошо. Подкинул его на ладони, примериваясь к броску. Сделав несколько тренировочных движений рукой, стал ждать. Сердце в груди вдруг стало громко бухать, странно я раньше бы совершенно спокоен, а тут напал мандраж. Несколько раз глубоко вздохнув, смог успокоиться. Снова приготовившись, я внимательно смотрел на часового обрисованного луной сквозь многочисленные щели. И как только появилась его силуэт в нужной мне щели, метнул гвоздь. Остро заточенный стержень, пролетев сквозь дыру, вылетел наружу и пролетев три метра воткнулся острием в висок часовому. Стихом стуком и бряканьем амуниции тело караульного упало.
- Давай начинай,- прошипел я в сторону бойцов. Старшина с радистом стали отрывать плохо прибитую доску обнаруженную радистом в процессе осмотра сарая. Плохо было в том, что находилась прямо у дверей, а значит под наблюдением часового. Стоящий рядом с ними Осокин, сквозь щели наблюдал за улицей.
- Готово, товарищ капитан, отошла,- услышал я тихий шепот старшины. Отодвинув его в сторону, с трудом протиснулся наружу.
Я быстро подбежал к часовому, и подхватил его карабин, соскользнувший с плеча во время падения. Открыв затвор, проверил, есть ли патрон в стволе. Держа оружие наготове, стал осматриваться, было тихо, село спало. Посмотрев в сторону леса, увидел едва заметное просветление на горизонте.
- Федя, сними с него амуницию, быстро.- Стоя рядом со старшиной, возящимся с застежками ремней, слушал тихую ругань радиста, помогавшего Осокину протиснуться сквозь проделанную щель.
- Товарищ капитан он живой,- тихо воскликнул старшина. Наклонившись над часовым, понял, что гвоздь вошел в висок всего на сантиметр, и ударом оглушил его. Достав из чехла штык-нож, и спокойно вогнал его под ребра часового. Теперь уж точно труп.
- Держите, товарищ капитан,- сказал старшина, протягивая мне немецкую разгрузку. Отдав карабин радисту, стал быстро надевать ее на себя, при этом скомандовав старшине еще и снять с убитого сапоги. У радиста сапоги давно каши просили, да и у старшины были не лучше. Застегнуть ремень на поясе, стал накидывать на плечи, только отрегулировать их под себя, в темноте у меня не получилось. Отдав бойцам две обнаруженные гранаты, так называемые 'колотушки', и тихо двинулся к окраине села, держась тени заборов. Осторожно проскользнув мимо еще двух часовых, мы попали на площадь, которую охраняли аж трое фрицев. Крепко сжимая цевье карабина, я тихо перемещался, прячась в тени раздавленных и уцелевших машин. Видно немцы не все успели эвакуировать из села. Стоящая особняком легковушка, привлекла мое внимание. Судя по обводам, это был плавающий вездеход. Кивком, указав на него Сурикову, знаками показал, что хочу забрать его. Не обращая внимания на заметно округлившиеся глаза бойцов, уже хорошо различимых в рассеивающейся темноте. Снова, уже сердитым жестом, показал на машину. С одной стороны от часовых, ее прикрывал здоровенный трейлер, зачем-то оказавшийся на улицах села. С другой- борт грузовика с раздавленной нами кабиной. Показав жестами, что ее надо толкать, посадил за руль Осокина. Ничего и с одной рукой можно баранку крутить. Сняв машину с ручника и поставив на нейтралку, с трудом сдвинули ее с места. Тихо шелестя покрышками, машина под управлением Осокина въехала в узкий проулок. До толкав ее сколько хватало сил, остановились в тени большой яблони, склонившей свои ветви над проулком. Приказав Сурикову осмотреть машину, можно ли ее использовать или нет, велел остальным отдыхать. Осокина поставил следить за обстановкой, как самого не уставшего.
- Товарищ капитан, не заводится, придется напрямую соединять,- голос старшины вывел меня из раздумий. Кивнув ему, сказал:
- Работай, только быстро. Молчунов, помоги ему.
- Есть, товарищ капитан.
Во блин, даже в плену не забывали о субординации. Рассвело, но старшина с радистом продолжали возиться под капотом машины. Начали раздаваться звуки проснувшегося поселения, невдалеке мычали коровы, были слышны щелканья кнутов.
Вдруг раздался звук запускаемого стартера, захлопнув капот, с закрепленной на нем запаской, старшина прыгнул за руль машины. Радист с Осокиным сели на заднее сидень, я же расселся на переднем.
- Давай неторопливо езжай. Как будто мы свои, а вот если начнут стрелять, то дави педаль газа до предела. Понял?
- Да товарищ капитан. Понял.
- Ну, тогда трогай!
Тихо работающий на малых оборотах двигатель, негромко взвыл, когда старшина дал газу. Проехав проулок до конца, выехали на луг с пасущимися на нем коровами. Из села, крестьяне все вели и вели новых коров. Наблюдая эту картину, удивлялся все больше и больше. Какого хрена немцы их не отобрали, не реквизировали. Вдруг сзади взлетели две ракеты, определив по месту взлета то, где находился наш тюремный сарай, понял-побег обнаружили. Приказав старшине прибавить немного газу, попросил Осокина, стонавшего от болей в руке, при каждом подпрыгивании машины, потерпеть.
Скачущая на кочках машина, выскочила на дорогу, и довернув старшина по пылил по ней, что заставило меня заорать:
- Куда!!! Там посты, давай напрямик, по полю!
Сползая юзом в неглубокий кювет, машина, громко ревя на больших оборотах, рванула дальше по полю со сгоревшим урожаем. Мы держали путь, на далекий лес, видневшийся в километрах пяти от нас. Воспользовавшись тем, что уже рассвело, стал нормально застегивать немецкую разгрузку. Как только закончил, мне вдруг в лицо попала пригоршня земли. Старшина с матом стал крутить баранку, заставляя машину делать зигзаги. Пристав я закрутил головой, и заметил на горизонте башню танка. Судя по покачиванию, он двигался на нас и стрелял на ходу. Присмотревшись узнал Т-II, ну-ну попробуй на ходу попасть в движущуюся машину. Видимо немецкий командир-танкист это понял, потому я увидел, как башня танка замерла, и на конце тоненького ствола появился огоньки.
- Стой!!!- заорал я старшине. Наводчик наверняка целился по ходу движения машины, но разрывы снарядов произошли метрах в семидесяти от нас. Видимо искривление поля в этом месте, не позволявшее полностью видеть нас спасло и на этот раз. Из-за этого искривления, мы ехали как бы в низине, и немецкие танкисты видели только наши головы, как и мы, только их башню танка, выделявшейся на фоне сгоревшего поля. Но было понятно, что как только они поднимутся повыше на это мелкий холм, то ехать нам не долго. Пригнувшись под пролетевшей над головой пулеметной очередью, я сказал старшине, который уже набрал приличную скорость машины.
- Федя, до леса надо доехать на максимальной скорости. Через минуту, мы будем на его прицеле. Так что гони. Гони!!!
После чего повернувшись к сидящим сзади сказал Осокину, уже закатывающий глаза на бледном лице:
- Терпи, Осокин. Терпи!!! Будем гнать на полную.
Уловив слабый кивок. Посмотрел на шлейф пыли и пепла, тянувшийся за нами. Теперь понятно, как немцы засекли нас. Я повернулся к старшине, который похоже уже выжал из машины все что смог. Еще минуты три, и мы уйдем из зоны прямого выстрела.
Обернувшись к преследующему нас танку, стал всматриваться на заметно отставшего немца. Его уже было видно полностью. И только сейчас, я заметил десант сидящий на его броне, и как раз спрыгивающие с остановившегося танка. Заметив его остановку, тут же заорал:
- Уходи в сторону!!!
