дома, скорее даже хижины, сложенные из обмазанных глиной камней и покрытые еловыми ветками. Этот непонятно зачем нужный частокол, ворота…
– Слушай-ка. – Подойдя ближе, Максим обернулся. – А мы ведь через этот забор вряд ли перелезем.
– Так можно постучать! Спросим дорогу.
– Постучать, говоришь?
У Тихомирова почему-то было такое чувство, будто за ними наблюдали. Пристально, настороженно и враждебно – Максим прямо-таки ощущал кожей чьи-то колючие взгляды.
– Ой! – вдруг радостно воскликнула Вероника. – Ты только посмотри – солнышко!
Действительно, хотя вокруг, по кромке леса, призрачно-желтой стеною стелился туман, но над деревней небо было чистым, голубовато-зеленым, и солнышко сияло… какое-то странноватое, голубое… как бактерицидная лампа.
– Ника… тебе это… не кажется, что с солнцем что-то не того…
– Что не того-то? – Девушка сняла кофту, оставшись в коротком сиреневом топике, мало что скрывавшем. – Стучи давай!
Максим поднял руку…
И тут Вероника снова вскрикнула, на этот раз удивленно.
– Что такое? – Максим оторвал взгляд от странного неба.
– Там, в лесу, обезьяна! – Нервно покусывая губы, Ника показала пальцем. – Вот только что пробежала. Здоровая такая, огромная!
– Да что ты! – издевательски хохотнул молодой человек. – На солнышке перегрелась?
– Нет, я точно что-то такое видела!
– Так, может, медведь?
– Нет… на медведя вроде бы не похоже… Нет! Обезьяна!
– Ну откуда здесь обезьяны, ма шери?
Максим сказал и осекся, увидев, как над частоколом возникла вдруг чья-то косматая голова… И лицо не было человеческим! Какая-то жуткая клыкастая рожа… и глаза… Макс мог бы поклясться, что их было три!
– Ой, не нравится мне все это, – дрожа, прошептала девушка. – Знаешь что, пойдем-ка лучше к машине.
– Пойдем…
Тихомиров сглотнул слюну…
И тотчас же лесную тишь взорвал громкий утробный вой!
Путники затравленно переглянулись и, не говоря ни слова, опрометью бросились бежать. Все туда же, назад, к лесу…
А вой за их спинами все не прекращался – злобный, торжествующий, гнусный! Вероника вдруг упала, закричала… Максим обернулся, подбежал, схватил девчонку за руку, потащил…
Сколько они так бежали? Наверное, и десяти минут не прошло, а казалось, что целый час! И не заметили, как вновь меж деревьями заструился туман, а под ногами вместо просеки оказалась ухабистая лесная дорога… А вон впереди засинел верный «рено»!
Заскочив в салон, Максим запустил двигатель, резко развернулся, глянул в зеркало… А похоже, никто за ними и не гнался!
– Слышь, Ника… А мы с тобой не зря панику развели?
– Нет уж, не зря! – все еще дрожа, отозвалась девчонка. – Поехали отсюда скорей! Ну! Что ты стоишь?
– Как скажете, мадемуазель, как скажете!
– Господи… И кто там мог так выть? И обезьяна… я ее точно видела… Никакой это был не медведь! Да поехали же скорей, Макс!
Тихомиров неспешно выехал на шоссе, – а спешно и не получилось бы из-за луж и ям – и, повернув голову, спросил:
– Ну, и куда теперь? В город?
– Постой… – Вероника уже успокоилась, да и шоссе, пара грузовиков, самолет были такими знакомыми, привычными, мирными, что та лесная просека, деревня, вой казались каким-то кошмарным сном. – Давай еще одну дорожку разведаем. Есть тут такая?
– Да найдется… и не одна.
Максим поцеловал девушку в губы и неожиданно рассмеялся:
– А кофту-то что, потеряла? Может, съездим, вернемся, заберем?
– Да ну тебя на фиг! – с возмущением выкрикнула Ника. – Рули давай.
Следующая повертка вела мимо Светлого озера, тоже затянутого легким желтым туманом… Вот вокруг озера и ездили! Сделав четвертый круг и, наконец, поняв, что и этот путь, увы, никуда не ведет, Максим остановил машину на берегу, вытащил из бардачка пачку «Кэмела» и задумчиво закурил, хотя до того уже третий месяц пытался бросить.
Его спутница тоже вытащила сигарету и неожиданно улыбнулась:
– Пойдем искупнемся. Душно-то как.
Тихомиров пожал плечами:
– Пойдем… Только… пустовато тут как-то, обычно народу полно.
– Так рано же еще! Кстати, а сколько времени-то?
Максим посмотрел на часы. Девять тридцать. Полдесятого. Ну надо же – так рано! А сколько всего за это время произошло… Ну да, выехали-то рано… Ха! А ведь многие еще и не проснулись – школьники, безработные, отпускники… ничего еще и не знают. Впрочем, и они знали не слишком много. Что же произошло? Что бы это ни было, оставалось только надеяться, что оно скоро закончится.
– Ну, ты чего там?
Ника уже разделась, сбросив топик и трусики, зашла в воду и теперь стояла, оглядывалась.
– Ты чего голышом-то?
– Так ведь нет никого!
– А вдруг мальчишки на велосипедах явятся?
– Ой, что они, голых девчонок не видели? Хотя бы на DVD.
– Ну, как знаешь.
Максим быстро разделся, вошел в воду, нырнул.
– Эгей! Поплыли на тот берег!
На тот так на тот… поплыли.
Тихомиров примерно догадывался, зачем его звала Ника… и не имел ничего против.
Так все и случилось – выбравшись на песочек, отошли подальше в заросли, обнялись…
– Ах, – застонала девушка. – Опять ты меня соблазнил, искуситель!
Ага, кто бы говорил.
– Ой, тут в траве какие-то шишки!
– Да что ты… – Максим оторвался от девичьей упругой груди, погладил Нику по животу, по бедрам…
– Постой… Давай вон там, вон у того дерева. Я нагнусь, и…
– Как скажешь, ма шери.
Поцеловав девушку между лопаток, Максим ухватил ее руками за талию… И вдруг услыхал голоса!
Между прочим, быстро приближающиеся.
– Что такое? – тяжело дыша, обернулась Ника.
– Кажется, идет кто-то.
– И что с того? Пускай завидуют!
Вот уж за что Максим Нику любил, так это за ее непосредственность, иногда даже чрезмерную.
Все же голоса приближались уж слишком быстро… Ну конечно – мальчишки. На велосипедах. Трое или четверо… нет, все же трое. Максим с Никой наблюдали за ними из-за корявой сосны.
– Ну что, поплыли обратно? – с улыбкой предложила Вероника.
