впрочем, и сейчас.
Получив задание разобраться с этой теплой компанией от самого Маврикия, Алексей быстро установил личности всех собиравшихся в таверне людей, действительно, оказавшихся вовсе не простыми. Кроме Навкратоса, еще трое – вельможи, богачи, судовладельцы – одного с Навкратосом поля ягоды, даже еще покруче – во дворец вхожие! – поди к таким, подступись!
О ходе расследования – а вел его Лешка один, никого, по просьбе Маврикия, не привлекая – и было доложено на самый верх, как то и требовалось. Через Филимона Гротаса Маврикий четко приказал, чтоб без его ведома Алексей по этому делу ничего не предпринимал – может, и нет никакого заговора, может, почтенные вельможи-негоцианты в таверне какие-нибудь свои дела решают?
Хотя, конечно, заговор определенно был – старая лиса Моген Даш обычно о пустышках не информировал. Все расследование, по сути, прекратилось где-то к июлю-августу, точнее сказать – приостановилось по приказу начальства. И вот только сейчас, осенью, кто-то из этой троицы нанес упреждающий удар! Долго же выжидал, однако.
Вычислить, этого человека нужно было вычислить, и вычислить, как можно быстрее – вполне возможно, для поиска беглеца он привлечет и свои – пока еще неведомые – силы. Хотя, с другой стороны, может, ему просто выгоднее будет Лешку убить? Почему бы нет? Тихонько так вычислить, да послать человечка – не говоря худого слова, всадить под ребро нож. Очень простой и экономящий время, силы и нервы выход. Дескать, сбежал обвиняемый из-под стражи – значит, признал свою вину. А затем – сгинул, пропал, растворился.
Да! Вот именно! Ведь с ним, старшим тавуллярием Алексеем Пафлагоном, именно так и хотели поступить – казнить как можно быстрее, по сути, без суда и следствия. Значит, кроме официальных поисков, следовало опасаться убийц. Интересно, установили ли они уже в качестве лешкиного пристанища дом Григория? Ежели еще нет, так в скором времени установят, хорошо хоть успел Алексей семью подальше отправить – теперь- то уж его потруднее будет ловить, крючка-то нету!
И есть возможность нанести первый удар самому! А для того нужно возобновить расследование – вычислить, установить того самого вельможного заговорщика! Пока только это, а дальше видно будет.
За подобными мыслями беглец провел всю вторую половину дня, до самого позднего вечера, и только лишь когда за окном совсем уж стемнело, задул светильник да повалился спать.
Однако поспать не дали!
Сначала снизу, с первого этажа послышался какой-то шум: ругань, крики, удары – по всей видимости, это предались своим обычным занятиям вернувшиеся с работы дебоширы-плотники, о которых и предупреждал на стене прежний жилец, точнее сказать – уже давно не жилец.
Алексей вообще-то чувствовал себя уставшим, и раздающийся снизу шум беспокоил его лишь на первых порах. Потом непривередливый постоялец уснул, да так крепко, что даже громкий стук в дверь едва смог его разбудить.
Спрятав под покрывалом кинжал, Лешка зажег свечу и подошел к двери – вероятно, это хозяйка доходного дома принесла ужин.
– Кто?
– Извините, ради бога, вы не поможете? У меня тут заклинило дверь…
Голос был тонкий, жалобный. Та самая «похотливая шлюха», что вполне даже художественно изображена на стене? Вообще-то, если заклинило дверь, так внизу имеются профессионалы – плотники, целая дюжина, и вряд ли они откажутся услужить разбитной веселой девице…
– Плотники отказываются, – пожаловались за дверью. – Непомерную плату требуют, сволочуги.
Отказываются? Однако… Может, просто девка – уродина, от того и «похотливая шлюха»? Нет, некрасивых девок в природе не существует, особенно – для пьяных плотников. Тут что-то другое… Что?
В конце концов любопытство пересилило осторожность, да и с другой стороны, подобное затворничество выглядело бы слишком подозрительно для странствующего молодого философа.
– Сейчас, погляжу, что там у вас с дверью!
Старший тавуллярий отодвинул засов…
Нет, это была не девка! Парень. Обычный, скромненький такой, вьюнош с тонким приятным лицом и светлыми, ниспадающими на плечи кудрями. Этакий херувим.
– Меня зовут Епифан, я ваш сосед… Если не затруднит, помогите! Вот, у меня и стамеска имеется – у плотников попросил. Только вот у самого сил не хватает.
Ах, Епифан, значит! Тот самый, что прописан «содомитом», сиречь – гомосексуалистом. Ишь, скромником прикинулся, черт! Заклинил, собачина гнусная, дверь, и теперь вот, завлекает в свои сети честных философов. Хорошо, прежний жилец предупредил!
– Пожалуйста, господин.
Взгляд юного извращенца был настолько настойчиво умоляющ, что Лешка решил – помогу. Но только пусть попробует сделать хоть какой-нибудь грязный намек!
– Давай сюда свою стамеску!
– Вот… Подождите, я принесу свечу.
– Да есть у меня светильник, возьми.
– Спасибо.
Ишь ты – вежливый содомит попался.
А дверь-то и в самом деле заклинило – почти намертво, видать, извращенец ее слишком сильно захлопнул. Слишком сильно? Старший тавуллярий искоса оглядел Епифана – худосочный и далеко не силач – нет, вряд ли такой сможет этак вот хлопнуть! Тогда кто? Бабка, что ли?
Нет, стамеска тут не поможет, дверь-то открывалась вовнутрь. Лешка с силой толкнул – такое впечатление, будто изнутри ее кто-то держал.
– А ну-ка, давай вместе, с разбега!
Легко сказать – с разбега! Где тут разбежишься-то?
И все же…
– Ра-два… Взяли!
С третьей попытки дверь в комнату жалобно скрипнула и поддалась.
– Ну наконец-то! – подняв повыше светильник, хозяин комнаты переступил порог… да так и застыл с вытянувшимся лицом. Оглянулся, захлопал ресницами:
– Что?! Что это?!
– Похоже, мертвяк, – оглянувшись, пожал плечами Лешка. – А ну-ка, проходи, парень, не стой.
Внизу, на лестнице, уже слышались чьи-то быстро приближающиеся шаги. Некстати! Ох, как некстати!
Алексей быстро зашел в комнату и, захлопнув за собой дверь, задвинул засов. Прежде чем перед кем-то оправдываться, нужно было хорошенько подумать – откуда в комнате взялся труп? Судя по выражению ужаса на бледном лице Епифана, тот был явно ни при чем.
– Кто… Кто это?
– Я думаю – тебе лучше знать, – старший тавуллярий спокойно уселся на табурет.
И в этот момент в дверь постучали:
– Епифан! Огнива нет или свечки?
Женский… нет – девичий… голос.
Епифан дернулся было, да Лешка живо заткнул ему рот:
– Тсс!
– Черт, и здесь никого нет! Да куда они все подевались? Эй, Епифан! Спишь, что ли? Тьфу ты…
Немного потоптавшись у двери, девчонка, похоже, ушла. Да, ушла – слышно было, как вновь заскрипела лестница.
– Это кто? – кивая на дверь, тихо спросил Алексей.
– Мелезия, соседка, – так же шепотом пояснил содомит. – Хорошая девчонка, честная… Ой! – Взгляд его вновь упал на труп. И старший тавуллярий решил, что пора заняться этим делом профессионально.
– Подними светильник повыше.
– Так?!
– Да, так… Да не дрожи ты! Угу…
