сердце.
– Ну вот. – Лешка вытер об траву окровавленный клинок. – Теперь можно и отдышаться. Хм, тоже мне – бандиты! Рвань мелкотравчатая.
Пошарив в папоротниках, пистолета так и не отыскал – видать, улетел в ручей. Ну и черт с ним! Нагнулся над трупом молодого бандита… Обыскал, посмотрел рядом – ага, вот он ножичек. Так себе, дешевка, девок только пугать, да и то – малолетних. А что у обезглавленного? О, тут штуковина посерьезней – настоящая финка с наборной зековской ручкой. И лезвие такое… тяжелое – удобно метать. В общем, неплохой ножичек, пригодится колбаску порезать.
Усмехнувшись, старший тавуллярий помолился за упокой души новопреставленных рабов Божьих Серпеня и Пескаря, и сунув нож за пояс, под куртку, насвистывая, отправился за Ильей.
Мальчишка сидел на борту лодки. В обществе ухмыляющегося Крыжа.
Черт! Вот гад-то!
Матерый преступник держал у горла пацана длинную заточку. Ухмыльнулся, глядя на Лешку:
– Остынь, солнышко. И – стой, где стоишь!
Алексей спокойно остановился, старательно напустив на себя самый изумленный вид.
– Ствол брось! Ну?! Иначе ведь проткну горлышко!
Пацан дернулся, закричал:
– Больно, дяденька, больно!
– Да нету у меня ствола, – Лешка развел руками. – Вот те крест, нету! Ну, проверь сам.
– Куртку сними, парень! Медленно!
Пожав плечами, старший тавуллярий снял куртку. Нагнулся, положив куртку в песок… И, выпрямившись, словно сжатая пружина, с силой метнул во вражину нож!
Угодил прямо в левый глаз – рука набита!
Пораженный бандит с плеском упал в воду.
Мальчик громко заплакал.
– Не плачь, Илья! – Подойдя ближе, Лешка весело подмигнул пацану. – Сейчас домой поедем. Точнее сказать – пойдем.
– Там… – плача, произнес ребенок. – Там, в камышах…
Он показал рукою.
Алексей кивнул:
– Подожди…
Побежал в указанную сторону.
Камыши, камыши, камыши… Ага! Вот чьи-то ноги в кроссовках… Парень! На вид – лет семнадцати. Похоже, его убили сразу – ножом в сердце, вон, вся футболка в крови… Та-ак… Значит, где-то рядом должна быть и девчонка…
Лешка сделал круг, пока нашел то, что хотел отыскать. Убитая оказалась голой, истерзанной – если парня убили сразу, то с девчонкой долго забавились. Суки! Сволочи! Нелюди!
Похоронить! Там, у лодки, лопата… Хотя нет. Пожалуй, нужно оставить все как есть – для милиции. Пусть увидят, найдут. Заодно, если повезет, отыщут брошенную в ручей саблю.
Илья все так же сидел у лодки, свесив голову, и тихонько плакал. Подойдя, Лешка погладил мальчишку по голове и присел на корточки рядом.
– Ну что, Илюха? Не пора ль нам домой, а?
– Домой? – Парнишка дернулся и вдруг неожиданно улыбнулся. – В самом деле домой, дяденька?
– Тогда давай в лодку.
В моторке отыскалась еда – тушенка, сгущенка, хлеб, даже банка пива, которую Лешка с наслаждением выпил, едва только отчалили. Плыли весело – Алексей нарочно рассказывал всякие смешные истории – и Илья мало-помалу оттаял, пришел в себя и даже смеялся.
К сожалению, бензина хватило лишь до середины пути, а весел не было, и пришлось дальше пойти пешком, вдоль реки, по рыбацким тропам. Заночевали в стогу сена, а с утра уже впереди, за рощицей, показались на вершине холма белые касимовские трехэтажки.
– Ну вот. – Лешка довольно улыбнулся. – Уже почти дома.
– Ой, – Илья неожиданно шмыгнул носом. – А мама моя как же?
– Да ждет, наверное. Как прибежишь – обрадуется! Я вон с тобой до ручья сейчас дойду – а дальше уж сам добежишь.
– А вы куда, дядя Леша?
– А у меня еще делов полон рот.
Когда дошли до ручья, Алексей тихонько подтолкнул мальчика в спину:
– Ну давай к дому… Мамка уже, поди, заждалась.
Мальчик побежал, но, вдруг остановившись, повернулся и, бросившись к Лешке, с плачем обнял его за шею:
– Дядя Леша, дядя Леша… Если б не вы… вы…
– Ну-ну, не реви, не девка ведь. – Старший тавуллярий и сам почувствовал, как едким перцем защипало глаза. Похлопал мальчишку по спине, провел ладонью по волосам и, чтоб отвлечь от рева, спросил:
– У вас в Касимовке женщина странная не объявлялась? С ребенком.
– Женщина с ребенком? – Илья перестал рыдать и хлопнул ресницами. – Да, была такая. Мама как раз рассказывала, да я и сам женщину эту видал – красивая такая, молодая. Жаль, что сумасшедшая.
Господи…
Вот так вот, не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Что бы еще там, на картофельном поле, спросить у ребят? Давно б уже сыскал своих… давно бы…
– Слышь, а эта женщина… она где сейчас?
– Не знаю. Давно уж ее в деревне не видели, с лета. Милиция, участковый наш, дядя Ваня, разбирался.
– Участковый, значит… Так-так… Ну, ты беги, Илюха!
Помахав мальчишке рукой, старший тавуллярий решительно зашагал по низкому берегу. Срезая путь, снова спустился к реке, попросил перевезти проплывавшего на лодке мальчишку-рыбака.
Поблагодарил:
– Спасибо!
Да, хоронясь за кусточками – вид-то самый босяцкий! – направился к площади с деревянным клубом, почтой и магазином. Чуть в стороне торчали панельные трехэтажки с развешенным на балконах бельем… Интересно, добрался уже Илья до своей мамки? Добрался, наверное…
Дождавшись, когда пройдут мимо две разговорчивые дебелые тетки с кошелками, Алексей обогнул клуб. Желто-синего милицейского «Урала» не было, да и не нужен был пока старшему тавуллярию участковый. Пока не нужен.
А вот школа-восьмилетка – очень даже нужна. И почта.
Вот она, почта… Чем там только не торговали! Отстояв небольшую очередь, Лешка купил на бандитские деньги недешевую шоколадку и десять листков бумаги для принтеров (нарочно брал десять, покупать один выглядело бы слишком уж подозрительно) и шариковую ручку. Потом, уже расплатившись, увидал стоящую на полу за прилавком старую пишущую машинку. Попросил:
– Можно опробовать?
– Да пожалуйста! – Продавщица – объемистая в талии и груди женщина с завитыми «мелким бесом» крашеными волосами – пожала плечами. – Только сами поднимайте – тяжелая! А если вдруг захотите купить, так обращайтесь к Сидорову, начальнику почты – машинка-то у них на балансе числится.
– Сперва посмотрю – работает ли?
Взгромоздив тяжелый аппарат на стоявший в углу стол, Алексей зарядил листок и старательно, одним пальцем, отбарабанил:
«Маршрутный лист»… Ну и чуть ниже забил от балды названия рек, речушек и деревень.
После чего вытащил листок и, поставив машинку на место, громко поблагодарил продавщицу и, заявив, что сейчас же идет искать Сидорова, покинул почту быстрым решительным шагом.
И, оглядевшись по сторонам, направился к местной школе-восьмилетке.
