вздохнуть, осел на колени. И в дверях тут же загремели ключи, железная дверь застонала и распахнулась, пропуская в камеру целую бригаду вооруженных дубинками охранников.
— Почему нарушаем?!
Коллеги
Около половины первого ночи генерал Заславский добрался до МИДа и вошел в кабинет Павлова- старшего.
— Здравствуйте, Андрей Андреевич, — с уважением протянул он руку.
— Здравствуй, Костя, — принял пожатие Павлов, — присаживайся, думу думать будем.
Заславский насторожился.
— А что… что-то пошло не так?
— Многое пошло не так, Костя, — покачал головой мидовец, — многое. Хотя и хорошие новости есть. Главное, мы нашли Белугина.
— А что его искать? Он же в Финляндии.
— Уже в Норвегии, — поправил его Павлов, — там рядом. И он уже попросил убежища.
Заславский вполголоса выругался.
— Они дали?
Павлов покачал головой и глянул на часы.
— Кто ж ему бумаги посреди ночи выпишет? Не-ет, до утра он останется тем, кем является, — простым российским гражданином. Но главное не это.
— А что? — насторожился Заславский.
— Принято политическое решение: Белугина менять.
Заславский открыл рот, да так и замер.
— Но на кого? А главное, он же формально еще не преступник! Почему менять?!
Андрей Андреевич вздохнул.
— А у тебя есть другие предложения? Может быть, ты считаешь, его еще можно вызвать в Москву телеграммой?
Заславский так не считал, но меняться в таких условиях он считал неправильным.
— А на кого?
— Они хотят получить назад Торна Джоханссона.
Заславский удовлетворенно хохотнул.
— Таки Юра зацепил их за живое! А почему они на это идут? У нас же все равно ничего на него нет! — Он на мгновение задумался, — хотя… там тоже прагматики.
— Точно, — кивнул мидовец, — они понимают, что мы Джоханссона все равно посадим. Вот и предложили…
— Но ведь они не ровня, — засомневался Заславский, — какого-то мелкого шпиона на целого заместителя главы «конторы»…
Павлов покачал головой:
— Ну, ты не совсем прав, Костя. Во-первых, Торн для них свой, да еще белая кость, а Белугин — чужой, понимаешь? А во-вторых, этот Торн не так прост, судя по всему. Я не знаю, кто он, однако суета в определенных кругах из-за него порядочная поднялась…
— Значит, менять… — задумчиво произнес Заславский, — м-да, странно.
— Еще бы, — криво улыбнулся Андрей Андреевич, — один ни в чем не уличен, а второй даже не обвинен. В первый раз такое вижу.
Муха
Едва Соломин узнал, что все прошло как по маслу, Ти Джей доставлен в пресс-хату и хозяева хаты ждут лишь отмашки, в Лефортово приехал генерал Заславский.
— Ну, как дела?
Соломин осторожно улыбнулся:
— Нормально. Работаем.
Заславский устало откинулся на спинку стула.
— Давайте говорить откровенно, Соломин. Вы не добыли веских доказательств, что Торн Джоханссон занимался враждебной деятельностью против нашей страны. Так?
Генерал Заславский был неумолим в своих формулировках и, как выяснил Соломин, не любил неясности и туманности и поэтому считался бескомпромиссным и «неудобным», каким в действительности и был. Юрий Максимович поежился. Пожалуй, никто в целом свете не имел на него такого странного воздействия, как этот худосочный, лысый, как бильярдный шар, генерал со стеклянным взглядом и опущенными уголками рта.
— Не совсем так, товарищ генерал-майор. У нас есть показания восьми свидетелей и вещдоки. В частности, тот самый чек на жабу.
Заславский поморщился как от лимона.
— Юрий Максимович, не надо мне рассказывать сказочку про белого и пушистого бычка. Ваши восемь свидетелей — это ваши собственные сотрудники, прозевавшие все на свете, не установившие ни одного контакта, не задокументировавшие, как положено, ни одного факта шпионажа. Продолжать?
Он вцепился в Соломина своим прозрачным взглядом, и Юра понял, что хочет одного: быть в этот миг где-нибудь подальше от этого жутковатого человека и его вопросов.
— Не надо, — вздохнул Соломин, — продолжать. Я понял.
Генерал щелкнул указательным пальцем по полированной крышке письменного стола:
— То-то. Разведчик вы были отличный, Соломин, а вот контрразведчик… скажем так, еще начинающий. Я уж не буду напоминать вам ваши беседы с другом-адвокатом и его этой, Софьей Палной. Просто позор! Так грязно сработано!
Соломин вздрогнул, его скулы судорожно задергались, и генерал тут же упреждающе выставил вперед ладонь:
— Но не будем развивать эту тему. Я здесь вовсе не за этим.
Соломин замер. Что может быть опаснее этой темы, он не представлял. А генерал явно прибыл не плюшками баловаться…
— А за чем?
— Вам еще с вашим другом Артемием Павловым предстоит дальняя дорога.
— Простите…
Юрий Максимович недоуменно и подозрительно смотрел на блестящий череп генерала. Тот отрицательно покачал головой раз вправо и раз влево. Четко и ровно, словно робот:
— Нет! Не прощу. Принято решение прекратить операцию «Паутина». Главный таракан все равно ушел, а мухи типа Торна, Кудрофф и Смирнова нам нужны были только как приманка.
— Мухи?! — опешил Соломин. — Вы сказали…
Заславский, не давая возразить Соломину, резко поднял руку:
— Я знаю все ваши аргументы. Нет на них времени! Отставить! Вы делали свое дело, а мы свое.
Соломин пожал плечами и уставился на вздувшиеся жилки на голове генерала. Тот же, не меняя темпа речи, продолжал:
— Задача меняется. Принято политическое решение. Будет обмен.
— Обмен? — Соломин привстал из-за стола от неожиданности. — Как так — обмен?
— Так точно, полковник. Обмен. Наши дипломаты умеют не только штаны протирать и скупать шмотки на распродажах.
