Соломин и не возражал.
— Но на кого менять?
— Белугин задержан в Норвегии.
— В Норвегии? — как эхо повторил совершенно сбитый с толку Юрий Максимович. — Он что… бежал? Вот так… да. И не подумаешь.
Если честно, Соломину нечего было сказать, а Заславский все это время так и смотрел на него внимательным изучающим взглядом.
— Разумеется, я далек от мысли, что это вы его предупредили…
Внутри у Соломина все оборвалось.
— Спасибо.
— И тем не менее вам придется кое-куда съездить.
Соломин похолодел.
— Куда?
— Достигнута договоренность произвести обмен на нейтральной территории.
— На нейтральной… — снова растерянно повторил Соломин.
Он судорожно попытался представить, что произойдет теперь с его следственной группой, с делом, с ребятами, с ним самим, в конце концов. И что это за нейтральная территория? На пограничной полосе, что ли?
Заславский кивнул — так, словно прочитал его мысли:
— Именно. Только не на границе, конечно же, а на острове.
— На острове? — вконец обалдел Соломин.
— Да. Есть такой остров. Шпицберген называется. Там действует и русская юрисдикция, и норвежская.
— Удобно для нашей операции, — не мог не оценить Соломин.
— А то! — хмыкнул Заславский. — Так вот, сегодня вы и отправляетесь в шахтерский городок Баренцбург.
— А когда обмен?
— Считай сам, полковник. Там ходу чуть более двух дней. Идете на скоростном корабле, замаскированном под рыболовецкое судно. Два часа на сборы — и вперед. Самолет заказан. Рейс Москва — Мурманск через, — он посмотрел на часы, — три часа двадцать пять минут. Порядок и правила изучите в дороге. Сопровождение осуществляют силы Северного флота. Адмирал Сыроедов предупрежден. В группу входите вы, старший, и два офицера управления «X».
Заславский кивнул в сторону все это время молчавших и прикидывавшихся призраками таких же, как он, лысых полковников, сидевших рядом, и те кивнули в ответ.
— Также взвод охраны от федералов.
Соломин поежился. Подготовка была будь здоров, значит, и риск тоже…
— А они о нас что-то знают? — осторожно спросил он.
Генерал снова опустил уголки губ и ледяным тоном ответил:
— Естественно, нет. Они знают лишь принципиально, что обмен состоится. Но на всякий случай мы зарегистрировали этого Джоханссона на все вылетающие завтра и послезавтра рейсы в Норвегию и на Шпицберген. Пусть пасут. А мы с моря зайдем.
— Разумно, — не мог не оценить Соломин.
— Естественно. Инструкции получите в конверте по прибытии в порт назначения.
— А кто нас встречает?
— Наш консул в Норвегии. Он уже на месте. Готовит официальные документы. Там же начальник Особого отдела Северного флота и его коллега из Арктического погранокруга. И кстати, вы же помните, кто с вами еще едет? — в первый раз улыбнулся Заславский.
Соломин отвел глаза в сторону:
— Помню. Адвокат Артемий Павлов.
— Точно так. Это условие норвежского МИДа. Да и Торн этот спокойнее будет.
Обмен
Сказать, что Артем этой новости удивился, значило ничего не сказать.
— Подождите, — остановил он консула, — вы должны знать, что это противозаконно.
— Это прагматично, — мрачно парировал тот.
Артем на мгновение ушел в себя. На такое вопиющее нарушение всех правил шли только тогда, когда ставки и впрямь были до небес.
— На кого произойдет обмен, могу я узнать?
— Нет, — покачал головой консул, — но не расстраивайтесь, мне этого тоже не сказали, — соврал норвежский дипломат.
Артем едва не присвистнул. Он уже представлял себе, каков уровень ответственности, если даже консула держат в неведении.
— Разумеется, я буду рядом со своим подзащитным в такой момент, — твердо сказал он, — но я должен прямо заявить, что вы, как лицо официальное, поступаете против законов не только нашей страны, но и своей.
Консул криво улыбнулся:
— Бросьте, Артем. Какой, к такой-сякой бабушке, не знаю, как это по-русски, закон?! О чем вы говорите?! А главное, не думаю, что ваш подзащитный будет возражать.
И оспорить это возражение было сложно.
Порт
Начало зимы выдалось на удивление теплым. Бухта Мурманского порта все никак не замерзала, а температура воздуха вот уже месяц не опускалась ниже плюс 2–3 градусов. Неприметный рыбацкий корабль «Электрод» спрятался меж гигантов: громоздкой плавбазой, зашедшей на профилактику и смену экипажа, и противолодочным крейсером «Героический», обязанным сопровождать экспедицию полковника Соломина.
В считаные минуты все разместились по местам. В каюте Ти Джея расположились три конвоира. Сам он был постоянно прикован цепью с наручником на конце к специальному металлическому кронштейну, приваренному к стене возле его койки. Цепь не позволяла арестанту отойти больше чем на полметра.
Ти Джей лежал поверх одеяла и, прикрыв глаза, прикидывался дремлющим. Он уже знал от адвоката Павлова, что произойдет обмен, однако в детали ни он, ни его адвокат посвящены не были.
— Этот обмен абсолютно незаконен, — жестко констатировал адвокат, — но не думаю, что вам есть смысл подавать протест.
Так оно и было. Пожалуй, Ти Джей был даже рад подобному повороту событий, хотя для него так и оставалось загадкой, кто же выбран на роль подходящего для данной сделки товара со стороны норвежцев. Сколько он ни ломал голову, а предположить, кто может составить ему партию в этой запутанной игре разведок, так и не сумел.
Павлов занял соседнюю каюту, но вынужден был делить ее с абсолютно бессловесным полковником из ведомства Заславского. Соломин к нему не подходил, не здоровался и не разговаривал — то ли потому, что счел отказ Артема сдать клиента свинством, то ли потому, что усмотрел предательство в том, что Артем вытащил свою девушку из застенков.
На 22 часа было назначено отплытие, а в 22.3 °Cоломин объявил совещание, на которое были обязаны явиться все, кроме арестованного Торна Джоханссона и дежурных конвоиров. Павлов участвовал в
