Радовало и то, что было неглубоко – едва по пояс. Просто чудо, что не расшибся, когда падал.
Однако иных поводов радоваться не наблюдалось.
Райское Яблоко осталось в 1606 году, где над бедной Россией уже нависла грозовая туча Смутного Времени. Свою миссию потомок фон Дорнов бесславно провалил, гордиться нечем.
Да и здесь, 20 мая никакого года, было как-то скверновато. А что, если «никакой год» – это когда вообще ничего нет: лишь чернота, холод и вода по пояс? Унибук безвозвратно утрачен, спросить не у кого. Другой хронодыры теперь не сыщешь. Попробовать выбраться наверх? Но там ждет Ондрейка – зарубит на месте, и это еще в лучшем случае.
Однако куда это угодил несчастный потомок Тео Крестоносца?
Стуча зубами разом и от холода, и от страха, Ластик протянул руку и нащупал стенку. Странно: она была не бревенчатая, а, судя по шероховатости, бетонная. Это вселяло надежду – материал-то современный.
Ластик повернулся на сто восемьдесят градусов, пошарил и там. Опять стенка, точно такая же.
Привстал на цыпочки – потолка не достал.
Тогда задрал голову, крикнул: «Эй! Ау!!!»
И чуть не оглох – такое громкое, раскатистое эхо обрушилось на него со всех сторон.
Замкнутое пространство. Каменный, верней, бетонный мешок, понял он. Сверху, кажется, и в самом деле узкий, глубокий колодец. Или шахта.
Однако ситуацию это открытие не прояснило.
С каждой минутой становилось всё холодней. И страшней.
Ластика покачнуло. Он вскинул руку, чтоб опереться, но ладонь не нащупала стенки, и пленник никакого года с плеском и брызгами упал.
Стоп! А куда подевался бетон?
Вскочив на ноги, Ластик снова зашарил в темноте. Бетон был спереди и сзади, слева и справа – пустота.
Он осторожно сделал шаг вправо. Ничего. С двух сторон по-прежнему стенки, впереди по-прежнему пусто. Сверху на макушку упала холодная капля.
Ластик поднял руку и на сей раз нащупал потолок, тоже бетонный. Никак ход? Если так, то есть надежда. Куда-то ведь он ведет, зачем-то ведь его проложили?
Вода стала мельче, теперь, если повыше поднимать ноги, по ней можно было идти, и довольно быстро.
Глаза не то чтобы научились видеть в темноте, но как-то пообвыклись, и поэтому Ластик – нет, не увидел, а скорее почувствовал, что впереди ход расширяется.
Квадратное помещение, вроде камеры. Небольшое. Шагов пять в поперечнике. С противоположной стороны ход продолжался, но Ластик в него не полез – решил поосновательней исследовать камеру.
Сначала ничего не нащупал, под пальцами была лишь зернистая поверхность бетона. Потом наткнулся на торчащую из стены металлическую скобу, горизонтальную. Зачем она здесь?
Пошарил вокруг – обнаружил над ней еще одну, точно такую же. Выше оказалась и третья.
Неужели… Неужели лестница?
Не позволяя себе обнадеживаться раньше времени, полез вверх, неведомо куда.
Похоже, и в самом деле лестница – подниматься по скобам было вполне удобно.
Скоро подъем закончился, и довольно неприятным образом: Ластик приложился головой о твердое, да так, что голова чугунно загудела.
Ощупав ушибленное темя, заодно потрогал и потолок. Он оказался не бетонный-железный.
Вдруг ноздри ощутили легчайшее, едва заметное дуновение свежего воздуха.
Откуда?!
Ластик прижался головой к железу, замер.
Где-то совсем рядом определенно была щель. А за ней – открытое пространство.
Может быть, это не потолок, а крышка или дверь?
Что было силы он толкнул ее рукой – и, о чудо, послышался лязг, а в глаза ударил невыносимо яркий луч света, изогнутый полумесяцем.
Люк, это был круглый люк!
Теперь Ластик уперся и затылком, и плечами, закряхтел. Тяжелый люк медленно двигался.
Когда отверстие открылось до половины, Ластик высунулся наружу.
Вскрикнул.
Потер глаза.
Тихонько прошептал: «Ура!»
Прямо перед глазами был серый асфальт. Чуть подальше – бровка тротуара. Стена дома. Одним словом – родная московская улица самой что ни на есть правильной, Ластиковой эпохи!
