деятельности человеческого духа, из–за чего вклад арабоязычных ученых долгое время преуменьшался, и их роль сводилась лишь к роли передатчиков античной мудрости. На самом же деле они во многом были ее создателями.
Отрыв восточной науки от западной и начало постепенного ее отставания совпали по времени с эпохой Возрождения на Западе и одновременно с общим ростом религиозного обскурантизма. Но, что было здесь причиной, а что следствием, без специального исследования сказать нельзя.
Поскольку все это имеет лишь косвенное отношение к нашей основной теме, мы далее углубляться в этот предмет не будем.
Однако мы не можем удержаться и не привести «под занавес» одно соображение Морозова, который, замечая, что хотя сообщения Библии, а также «античных» авторов (Плутарха, Плиния и др.) об Аравийском полуострове либо баснословны, либо неточны, обращает внимание (см.[6], стр.445—444) на то, что библейские сообщения об Аравийском (Арабском) полуострове больше подходят к Пиренейскому (Иберийскому) полуострову. Например, в книге Исайи (гл. ХХI), ст. 13) говорится о «лесе Аравийском», а во Второй книге Паралипоменон (гл.1Х, ст. 14) сообщается, что «цари Аравийские… приносили золото и серебро Соломону». Но где же в Аравии леса и золотые и серебряные рудники? А на Иберийском полуострове все это есть.
Все это особенно интересно, поскольку, во–первых, на библейском языке Аравийский полуостров называется АРБ, что значит «Запад»; а во–вторых, выше мы видим, что во взаимоотношениях Востока и Запада в то время Испания играла совершенно особую роль.
Так не подразумевали ли на самом деле изобретатели легенды об аравийском происхождении ислама под «Аравией» Иберию?
Заключение
Соображения, намеченные в этом параграфе, нуждаются, конечно, в более детальной разработке. Тем не менее, основной вывод этого параграфа, а именно утверждение, что этноним «араб» имеет очень позднее происхождение, а первоначально это слово обозначало лишь принадлежность к определенной религии, представляется установленным достаточно надежно.
Кроме того, мы видим, что выявить в тумане апокрифической информации, окутывающей события на Ближнем Востоке до X—XI веков н. э., что–нибудь конкретное и определенное не удается. Во всяком случае, мотивы и формы т.н. «арабского завоевания» дошли до нас в совершенно искаженном виде.
Так, быть может и на самом деле, достоверная информация об этом периоде скрыта в клинописных архивах?
§ 4. Происхождение агарянства
В § 2 мы проследили заключительные этапы формирования ислама. Теперь же мы можем рассмотреть и его начальные шаги.
Мекка и Медина
Согласно легенде деятельность Магомета протекала в аравийских городах Мекке и Медине. Поэтому, обращаясь к началу ислама, мы, в первую очередь, должны проанализировать имеющуюся объективную информацию об этих городах.
Здесь сразу же бросается в глаза тот факт, что топонима «Медина» (что, кстати сказать, значит просто «Столица») Коран не знает. По традиции (!) считается, что упоминаемый в Коране город Ясриб (см., напр., стих 33:13) и является аравийской Мединой.
Точно также в Коране нет и топонима «Мекка». Считается, что он скрывается под безличными наименованиями типа «этот город» и т.п. (см., напр., стих 14:38). Интереснее же всего, что в Коране упоминается город Векка (или Бекка), фонетически близкий к Мекке (отличие состоит только в назализации). Не связан ли этот топоним с итальянским «векка» — старый?
Во всяком случае мы видим, что отождествлять аравийские Мекку и Медину с легендарными Меккой и Мединой у нас фактически нет никаких оснований.
Более того, есть все основания против такого отождествления. Например (см.[6], стр.515) бедное и унылое расположение Мекки никак не вяжется с ее пышными описаниями в трудах «арабских историков».
Существенно также, что в Мекке (и в Медине) нет никаких построек древнее четырехсот лет (см.[6], стр.515), и полностью отсутствуют какие–либо памятники (скажем, могилы), связанные с Магометом, членами его семьи и другими деятелями ислама.
Объяснение состоит в том, что такие памятники были, но полностью уничтожены и сравнены с землей в начале XIX века Сауцом, вождем ваххабитов, который также присвоил драгоценные приношения и реликвии, собранные в Мекке и в Медине за века хаджа (и пропавшие затем невесть куда). Все это мало вяжется с другими сообщениями, рисующими Сауда благочестивым паломником, поощрявшим хадж, который сам каждый год отправлялся поклониться мекканским святыням. Не выдумана ли история о полном уничтожении Саудом священных памятников Мекки для того, чтобы объяснить современным скептикам отсутствие реликвий и могил там, где они обязаны бы быть?
Хадж в Мекку испытал перерыв очень похожий на те разрывы исторической ткани, которые мы наблюдали каждый раз, когда апокрифическая история состыковывалась с реальной. Утверждается, что обычай паломничества в Мекку установился почти сразу же после смерти Магомета. Детали некоторых ранних паломничеств явно обязаны необузданному воображению европейских авторов, позабывших всякую меру в своих представлениях о восточной роскоши и восточном богатстве. Например, хадж, совершенный во второй половине VIII века халифом аль–Махди, обошелся ему якобы в 50 миллионов дирхемов. Для прохлаждения халифа и его свиты из Багдада в Мекку везли будто бы столько снега, что его хватило не только для путешествия по аравийской пустыне, но довольно много было привезено и в удивленную Мекку, жители которой никогда до этого не видали снега.
Еще более пышное путешествие в Мекку было совершено пресловутым Гарун аль–Рашидом, который по обету якобы прошел пешком от Багдада до Мекки (полторы тысячи километров). Вся дорога была устлана коврами и драгоценными материалами, и только на подарки было истрачено более миллиона динаров (см. [6], стр. 500—502).
После Гаруна, — говорят нам, — наступает упомянутый выше перерыв в совершении хаджа, который возобновляется только в 982 г. н. э. и постепенно приобретает прежнюю популярность (но уже никогда «властители мира сего» не совершают его с такой пышностью). Легенда объясняет этот перерыв тем, что в начале X века карматы под предводительством абу–Дахера ограбили Мекку и унесли все святыни в свою столицу, думая привлечь туда толпы богомольцев и вместе с ними получить все связанные с паломниками материальные выгоды. Но ничего у них не вышло, и они были вынуждены вернуть святыни в Мекку. В различных источниках эта легенда передается по–разному (не ясен даже город, куда были перенесены святыни) и нет никаких оснований ей верить.
Надо полагать, что хадж в Мекку начался в конце X века, а история с похищением святынь карматами была выдумана для того, чтобы объяснить его скромное начало после пышных хаджей
