захватить Капую, Апулию и Калабрию и остро нуждались в правово–юридическом оформлении их власти. Они быстро нашли общий язык с Николаем IV, который признал все их завоевания, юридически оформив их как лены святого престола. В ответ норманны поклялись охранять владения церкви и поддерживать понтифексов, избранных по новым правилам. Тем самым избирательный декрет Николая II был поставлен под вооруженную защиту норманнских завоевателей, в то время как римская знать в борьбе против этого декрета нашла поддержку у императорского двора, раздраженного и избирательным декретом, отрицающим стародавнее право императоров назначать понтифексов, и самовольной отдачей норманнам в ленное держание земель, считавшихся имперским владением. И вот Рим, и вместе с ним вся Италия, разделился на партию императорскую (гибеллинов) и партию папскую (гвельфов), борьба между которыми на ближайшие века определила судьбу Рима и всей Италии.
В дальнейшем мы неоднократно будем возвращаться к перипетиям борьбы гвельфов с гибеллинами, а пока лишь заметим, что, по мнению Морозова, эта борьба положила начало легендам о происходившей будто бы в «классические времена» борьбе горациев (т.е. живущих на холмах, надо думать укрепленных) и куриациев (т.е. церковников, от «курия» — церковное управление). Подробное прослеживание аналогии гвельфы—куриации и гибеллины—горации не является здесь нашей целью.
Борьба вокруг реформы
См.[5], стр.625—631.
В открытую борьба между сторонниками и врагами реформ вспыхнула в 1061 г. после смерти Николая IV, когда встал вопрос о новом понтифексе. Сторонники реформы избрали согласно новому избирательному закону, не консультируясь с императорским двором, великим понтифексом епископа Ансельма под именем Александра II, а ее враги — епископа Кадала под именем Гонория II, объявив одновременно, в соответствии со старым обычаем, десятилетнего Генриха IV римским патрицием (и, следовательно, номинальным главою Рима). После избрания Александру удалось проникнуть в Латеран только после серьезной битвы со сторонниками императора, а при публичном появлении на улицах Рима он и его спутники подвергались громким оскорблениям и поношениям. Римский же сенат постановил скорейшим образом доставить в Рим Гонория, который находился в это время в Швейцарии, чтобы противопоставить его Александру. Так, бывшие противники императора и ярые борцы за независимость Рима объединились со своим прошлым врагом, чтобы отразить более непосредственную и близкую опасность со стороны поднявшего голову римского понтификата.
Когда Гонорий явился в Рим, обновленцы пытались начать с ним переговоры. После же срыва переговоров сторонники Александра попытались решить дело силой. В разгоревшейся кровавой битве победил Гонорий, но не успел он воспользоваться плодами своей победы, как в Рим с большим войском явился сторонник обновленцев герцог Готфрид. Он принудил обоих понтифексов вернуться в свои епископства и предложил предоставить решение спора императору.
Готфрид знал, что делал. Сам император был еще малолетним ребенком, а его мать Агнесса отличалась суеверием и склонностью к мистицизму. Наставляемая своим духовником, она фактически предала интересы императорской партии, полностью согласившись со всеми предложениями обновленцев. Александр был утвержден в сане понтифекса, а Готфрид назначен имперским послом в Риме. В январе 1063 года соединенные войска Готфрида и норманнов заняли Рим, Сабину и Кампанью, и водворили Александра в Латеране. Однако пригороды Рима остались в руках приверженцев старой церкви, и Александр в Латеране не чувствовал себя в безопасности, поскольку римляне не отказались от старовера Гонория и настойчиво просили императрицу вернуть им «их понтифекса», который заперся в неприступном замке св. Ангела.
В этих условиях между двумя понтифексами и их сторонниками разгорелась форменная гражданская война. Оба понтифекса служили мессы, издавали буллы и декреты и предавали друг друга анафеме. Противники не стеснялись в эпитетах. В одном из писем Дамиани, Гонорий характеризуется как гнусный змей, извивающаяся гадюка, человеческий кал, отхожее место преступлений, клоака пороков, ужас небес и т.д. и т.п. Гонория именовали также разорителем церкви, нарушителем апостольского благочестия, стрелой с лука сатаны, жезлом Ассура (что невольно сопоставляется с выводом в гл. 8, § 5, что библейский Ассур означает Германию), губителем непорочности, навозом века, пищей ада и т.д. и т.п. Староверы не оставались в долгу. Они называли Александра Азинандром (от «азинус» — осел) и высмеивали его в куплетах.
Борьба была решена, когда отряд норманнов устроил правильную осаду замка св. Ангела. Староверы посылали Генриху жалостные письма, напоминая ему о славных римских походах его предков Оттона, Конрада и Генриха, но в ответ получали лишь пустые обещания. Протомившись больше года в замке св. Ангела, Гонорий, в конце концов, бежал. 31 мая 1064 г. он был формально низложен и обновленец Александр II был объявлен единственным законным понтифексом.
Кстати сказать, в письмах Генриху сторонники прежнего порядка аргументировали тем, что «апостолы Петр и Павел, первый крестом, второй мечом, отняли у язычников Рим, эту твердыню вашей Римской империи, и отдали его грекам, галлам, затем лангобардам и, наконец, на вечные времена вам, германцам». Здесь отражен один из этапов создания легенды о «языческом Риме», еще очень далекий от известной нам картины, созданной позже гуманистами.
С признанием Александра окончились слабые попытки германского регентства удержать за собой римский патрициат. Сопротивление римской знати было сломлено. Готфрид охранял обновленческий Рим с севера, а норманнские вассалы служили оплотом его с юга.
Тем не менее, светская власть реформаторов была еще до крайности ограничена. По отношению к графам Кампаньи они были совершенно бессильны. Если при каролингах графы были простыми чиновниками культа и его арендаторами, то теперь они считали свои города наследственной собственностью и сами назначали их правителей — виконтов. То, что еще сохранялось от старого церковного государства принадлежало церкви только по имени, а в действительности все церковные провинции распадались на множество отдельных, фактически самостоятельных баронств.
В самом Риме знатные фамилии также не признавали светской власти реформированного духовенства. Муниципальная и судебная власть по–прежнему оставалась в ведении сената и нобилей. В это время особое значение получила должность префекта Рима и замещение ее обыкновенно сопровождалось большими беспорядками. Реформаторы употребляли все усилия к тому, чтобы префектом стал их сторонник, но, несмотря на всю их агитацию, это у них не получилось. Впрочем, известный своей приверженностью к старой церкви претендент на должность префекта знатный римлянин Ченчи также не смог добиться префектуры. Озлившись, он построил у въезда в город башню, преградившую путь, и взимал со всех проходивших по монете. И все это до поры до времени уживалось: и старовер Ченчи, взимавший пошлину с богомольцев, идущих в реформированный храм, и обновленческий проповедник Цинти, призывавший в базилике св. Петра бедных к евангельской бедности и раздаче имущества.
Однако идеологическое первенство было всецело у реформаторов, и потому переход в их руки светской власти являлся лишь вопросом времени.
Григорий VII
См.[5], стр.632—636.
Главным идеологом и руководителем всей реформы был уже упоминавшийся выше Гильдебранд, явившийся в Рим вместе со Львом IX. Как при Льве IX, так и при всех следующих понтифексах– реформаторах он был главным их советником и вдохновителем. Гильдебранд был фактическим автором избирательного декрета Николая II и всех других важнейших реформаторских постановлений.
В своей деятельности Гильдебранд, как и все реформаторы–обновленцы, руководствовался
