Религия должна убеждать своей правдой и мистика, и материалиста! За моей точкой зрения нет желания стать на путь богоборчества. Так называемая ересь — лишь стремление очистить семена от плевел. Можно ли быть совершенным, как Отец наш Небесный, если заповеди на сей счет, написаны неизвестно кем? Ведь мог в дело сохранения устных поучений Христовых вмешаться дьявол? Мы знаем, что он коварный искуситель. Что если он изменил суть и смысл Нового Завета? Есть ли неопровержимые доказательства, что одно Евангелие написано апостолом Матфеем, а другое апостолом Лукой? Ведь авторство не установлено и не доказано… Один евангелист столетие спустя пишет на древнееврейском, другой — на арамейском, третий — на греческом… Если Он говорил на древнееврейском, то Его ученики не только должны были понимать этот язык — он должен был быть для них родным! Иначе понять и запомнить Его притчи, изречения и советы невозможно. Можно ли сохранить в памяти устный первоисточник, а через сто и больше лет, приступая к записям, воспроизвести без искажения слова Учителя? Где черновики? Почему не сохранились, так сказать, конспекты Его бесед и наставлений? Самая древняя сохранившаяся рукопись — от Иоанна — датирована 125 годом, это почти век спустя после Его казни. Кто же сочинял этот фрагмент Библии? Если Отец с помощью чуда — духа Небесного — зачал во чреве женщины Своего Сына, а Он Сам, в Своей короткой, но исполненной чудесными делами жизни не раз демонстрировал Свою божественную силу, то почему в главнейшем вопросе — в завещаниях человечеству (Евангелии) — ни Он, ни Его Отец не пожелали сохранить для потомков оригинальность Божественного Писания? Ведь без вмешательства небесных сил люди сберегли оригиналы указов и писем римских императоров и полководцев, греческих драматургов и философов и еще более древний памятник письменности — книгу Авеста. Такое ощущение, что у Его учеников и апостолов не память человеческая была, а сложнейший компьютер пятого или даже шестого поколения. Известно, как меняется смысл текстов при переводе с одного языка на другой: ошибок здесь тысячи. Без вмешательства автора, его тщательной редакции сочинения на выходе публике может явиться полная чепуха! Возможно, так и случилось. В Новом Завете много противоречий, а главное, слова книги не обладают Божественной силой. Между тем если бы они на самом деле были написаны Им самим, Творцом универсума, Всесильным и Всепобеждающим, то сила в них должна была быть заложена исполинская.
Верующие назовут мое желание вникнуть в суть вещей и требования, которые я высказываю, банальными, а то и, пожалуй, извращенным материализмом. «Хочешь — верь, не хочешь — не верь! Вера не требует иных доказательств, кроме канонических». Неужели этот немудреный постулат способен расширить христианскую паству? Укрепить веру? Или возьмем пассаж об изгнании грешника на все времена в ад. Неужели этого желал Он, призывающий к всепрощению? Он, проповедующий любовь без границ? Он, дающий уроки абсолютной честности? Человек живет разумной жизнью пятьдесят лет, а его на вечность силой прописывают в преисподней. А если он искупил свои грехи, почему нет досрочного освобождения? Из Священного Писания известно о падших ангелах. Но совершенно ничего не сказано о праведниках, попавших в рай. Что они, априори безгрешны? Неужели никто не споткнется в безграничной вечности? Ведь даже ангелы грешат и становятся падшими. Что, из рая за грехи дорога в преисподнюю заказана? Или там, в райских кущах, уже всем все по-фиолетовому? Этакая полная современная свобода? Тогда, видимо, именно в раю царят Содом и Гоморра.
Диалектика богоборчества коренится в проблеме зла, с которой сталкивается человек. Для меня она пока не существует. Видимо, в силу этого я и не искушаю себя борьбой с христианством. Но возникают вопросы, на которые я ищу ответы без религиозного пафоса, как материалист-прагматик. Например, еще одно сомнение. Почему Он явился лишь седьмой части человечества и тем самым расколол население Земли, ожесточил отношение народов друг к другу? Почему Его явление проигнорировали два миллиарда китайцев, полтора миллиарда индийцев, сто тридцать миллионов японцев, сто миллионов корейцев, семьсот миллионов арабов, восемьдесят миллионов персов, сто семьдесят миллионов тюрков, двести миллионов африканцев, сто миллионов индонезийцев, десятки миллионов малайзийцев, а также другие мелкие этносы и небольшие государства? Почему Его не признали сами евреи, хотя по материнской линии Он к ним принадлежал? Да и вообще достаточно долго название Нового Завета звучало довольно прозаически, если не странно, имея ввиду пафос клириков: «Еврейские мысли в греческом одеянии». Каково? Красиво? Да! Интригующе? Да! Как же расшифровать это название? Книга умнейших евреев, несомненно, полезная, записанная в греческом стиле или на греческий манер, а может, в греческой редакции. Его авторство не только не ставится под сомнение — на данный факт даже намека нет. А у слов «Евангелие», «евгеника», «евреи», «Ева», «Европа», «евро» — один общий корень: «ев» — от греческого «благий». Но можно ли считать благой вестью — праздником Благовещение — известие о первом пришествии сына Божьего? Слово «благий» совершенно не то, которым можно оценить это великое событие. Здесь больше подошло бы «великовестие», «грандиозовестие», «основополагающевестие», «главнейшее мировое событие всех времен и народов». Только никак не скромная благая весть. В давнюю историю редко кто основательно погружается. Как правило, по ней скользят стереотипным мимолетным взглядом. Поэтому заинтересованным людям можно творить в ней чудеса. Итог — там предостаточно фальши и откровенной лжи. Вот еще вопрос: почему Он явился небольшой людской массе лишь сто тысяч лет спустя после появления человечества? То есть после четырех тысяч поколений? Почему не сразу вмешался в формирование личности по Своему Божественному разумению, не призвал строго: «…Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный».
«Много, очень много вопросов, — усмехнулся Помешкин. — Хотя заблуждение, которое делает счастливым, вреднее, чем то, которое вызывает дурные последствия. Чья эта фраза, — спохватился Григорий Семенович. — Моя или уже кем-то сказанная? Опийная соломка делает меня беспечным, счастливым и забывчивым. Люди заполняют пробелы познания мифами. Пытаясь вообразить бесконечность времени и пространства, мы, как нам кажется, сходим с ума, а потому тут же прекращаем эти попытки. Пустоту заполняем иллюзией. Она успокаивает, создает впечатление, что почва под ногами найдена…» На ум молодого человека пришла цитата Бернарда Шоу: «Будучи трусами, — утверждал он, — мы расстраиваем естественный отбор, прикрываясь филантропией; будучи лентяями, мы пренебрегаем искусственным отбором, прикрываясь моралью».
Внезапно Помешкин вспомнил о договоренности с Петром Петровичем: начать эксперимент с нанопилюлями профессора Кошмарова. А что если предложить Парфенчикову переименовать нанопилюлю и дать ей более звучное название, связанное с историей цивилизации? Например, «евротаблетка», «еврусовестие», «русевгеника» или, наконец, «еврусгрунемкит»?
Помешкин торопливо встал, нашел Петра Петровича, лежащего с отсутствующим взглядом на кухонном полу, присел рядом и спросил:
— Верны ли мои наблюдения, не знаю, но мне представляется, что кукнар тянет к раздумьям. Во мне крепнет желание сосредотачиваться в одиночестве и постоянно над чем-то размышлять, порой над темами, к которым раньше я не проявлял ни малейшего интереса. Ты не раздумал начать эксперимент с нанопилюлями?
— Нет… Но сейчас шестой час утра… — буркнул Петр Петрович. — Самый кайф поговорить с самим собой. Под утро самые неожиданные проекты приходят в голову.
— Извини, я не слежу за временем. Можно продолжить или предпочитаешь и дальше «проектировать» в одиночку?
— Теперь уж говори… Перебил на интересном месте: размышлял я о венграх, молдаванах и словенцах, да вообще о малых народах. Тезис такой: на фиг они существуют? Почему никому в голову не приходит ассимилировать их с крупными этносами, добиваясь этнической рентабельности? Ведь причина нынешнего экономического кризиса в том, что больше половины человечества — наконец необходимо этот факт признать, банкроты! Они не способны давать доход ни себе, ни бюджету! Что такое Молдавия? Население едва перевалило за два миллиона, а чиновников разных мастей наверняка более десяти тысяч. На каждые двести молдаван, включая детей и пенсионеров, приходится один чиновник со своей инфраструктурой. Офис, тепло, телефон, мобильник, транспорт, Интернет, канцелярские расходы, амортизация основных фондов, паспортизация, траты на государственную символику, охрану государственных зданий, оплата переводов с молдавского на другие языки мира и так далее… Бюджет небольшой страны вынести такие расходы не в состоянии. Два миллиона — это население крупной деревни в Китае, восьмая часть Москвы, десятая часть Мехико, тринадцатая — Сан Пауло. Поэтому без внешних дотаций и помощи Молдавия будет постоянно балансировать между дефолтом и полным банкротством. На
