возница запнулся, потом опять повернулся к Сереже и пронзил его мутно-зеленым, тяжелым взглядом, – в этих краях много разных… э-э… насельников обитает. Есть, к примеру, и ведьмы.
Вы это серьезно? – вновь не удержался Сережа и тут же осекся, поняв свою ошибку, но на этот раз серый старик не прореагировал столь агрессивно.
Думаешь, нет их? – только и спросил он.
Сережа пожал плечами, но в дискуссию вступать не стал.
И кое-кто похуже тут встречается, – назидательно заметил возница. – Знаешь подход – не тронут, а не знаешь – сгинешь в одночасье. Ты небось до сей поры ни в леших, ни в русалок не верил?
Сережа вновь молча пожал плечами.
И в водяных?
Вы знаете, я вырос в городе. Там никаких сверхъ-естественных существ не встречается, во всяком случае, в моей жизни подобного общения не наблюдалось… Естественно, я относился скептически ко всем этим историям о потустороннем мире. Конечно, с интересом читал Гоголя… и Гофмана. Но, видите ли, все это воспринималось как сказка. Да, щекотало нервы, но и только. Материалистические воззрения во мне были сильнее.
А сейчас? – со зловещим интересом спросил возница. – Сейчас-то ты допускаешь существование иного мира? Русалок видел, призраков видел… И других разных…
Знаете, полной уверенности у меня до сих пор нет.
Слазь! – неожиданно взревел возница.
Вы чего? – изумился Сережа.
Слазь, говорю. Я к тебе со всей душой, а ты – «нет уверенности». Ищи дорогу сам. Да смотри, вновь в бучило не залезь. Так что прощевай, учитель.
Сережа неуверенно сполз с телеги. Коняга Васька повернула свою башку в его сторону и ехидно ухмыльнулась.
Люб ты мне был, парень, – сообщил возница, – а теперь постыл. Ничему ты не веришь, на все смотришь, как это?.. Скептически. А я перед тобой распинаюсь. Нет, больше нам не по дороге.
Но я вовсе не желал вас обидеть! – возопил путешественник, прикинув, сколько еще переться до ближайшего жилья, при условии знания дороги. – Понимаете, по-вашему получается очень просто: то не верил, а то вдруг поверил. Так не бывает. Нужно все обдумать, взвесить…
Вот и взвешивай, а мы поехали. Давай, Васька.
Постойте, куда же вы? Возьмите меня! Не бросайте. Да верю я, во все верю. И в русалок, и в леших, и в ведьм.
А в водяных? – послышалось с телеги.
И в них тоже.
Ну, хорошо. Прощаю. Радуйся, что креста на тебе нет. Да и смел ты… Тоже, понимаешь, располагает. Садись уж. Повезу в целости.
«Кто это такой? – размышлял Сережа, косясь на спину возницы. – Может, он тоже из этих… Нежить! Он все время акцентировал на водяных, мол, веришь или не веришь именно в них. Неужто?! И рыбой от него пахнет… В бочке с водой опять же сидел. Все сходится».
Несмотря на неожиданное открытие, Сережа не потерял самообладания. Чего уж, привык за последнее время. Может, спросить напрямую? Мол, дяденька, скажите, не в омуте ли проживаете? А если и вовсе рассердится… И утащит в этот самый омут. Нет, лишние вопросы, как показывает опыт последних дней, бывают опасны. Лучше промолчать. А интересно бы услышать продолжение этой истории.
Он вновь взглянул в спину предполагаемого водяного. Хребет-то как выпирает, прямо как у осетра. И вода с головы струится. Давно бы должна высохнуть.
Сережа неуверенно кашлянул.
Чего тебе? – неприветливо спросил повелитель вод.
Хотелось бы узнать, чем дело кончилось?
Какое дело?
Ну, про этих… Степана и его матушку. Продолжайте ваш рассказ, если можно.
Таинственный возница вдруг издал резкий гортанный звук – крик не крик, клекот не клекот, вовсе ни на что не похожий, да такой громкий, что у Сережи на мгновение заложило уши. Лошадь дернулась и встала. Сережа, вытаращив глаза, с ужасом взирал на возницу, ожидая самого страшного.
Эх, народишко, – неожиданно заметил тот, не глядя в сторону Сережи. – Сами не знают, чего хотят.
Я, право, не хотел вас обидеть, – робко произнес путешественник.
Ну, дак пущай… Глянулся ты мне, парень. Ладно, слушай дальше. В общем, пришло время Степке в солдаты идти. А тут недалече в лесу ведьма жила. – Возница пристально взглянул на Сережу, ожидая реакции на подобное сообщение, но тот, наученный опытом, сохранял на лице заинтересованное выражение. – Ведьма… По ночам в ступе летала, порчу на скотину напускала… Бывало, в ступе опустится да давай кругами, кругами… А сама на своем тарабарском языке все причитает. И на таких местах потом грибы кругами растут. А кроме грибов, ничего боле… И вот матка этого самого Степки побежала к ведьме за помощью. Нашла в лесу ейную избушку, поклонилась старухе в ноги, просит:
«Помоги! Чем хочешь отплачу, только сделай так, чтоб сынка не забрили».
Большеносая отвечает:
«Отбояриться можно, только замена нужна. Вместо Степки твоего».
«Кака замена? Кто же согласится на гибель неминучую идти?»
Ты, дура, ничего не понимаешь. Ничьего согласия и не требуется. Ворожбой возьмем… Нужно сыскать паренька вроде твоего Степки да морок на него напустить. Он потом сам отправится… Как сказать? Где на службу государеву призывают?
«В военкомат».
«Вот-вот. Придет туда, скажется Степкой, его и забреют. А твой паренек пересидит лихую годину в лесу. Дошло наконец?»
«Неужто добровольно явится?»
«И не сомневайся, милая. Все в нашей власти. Завтра, под вечер, приходи на большак, к перекрестку перед вашей деревней. Знаешь, где дуб стоит, в который молонья ударила. Жди меня там…»
На другой день в назначенное время явилась маманька нашего Степки к горелому дубу. Про это место ходили многие россказни. Будто в стародавнее время повесили разбойники на дубовом суку незадачливого купца, и его призрак иной раз является запоздалым прохожим, будто собираются там в ночь на Иванов день колдовки со всей округи. Справляют свой шабаш в мерзких игрищах, а потом, обернувшись сороками, разлетаются окрест, делают на полях заломы, доят коров, насылают порчу. Нехорошее, словом, место. Уже начало темнеть. Стоит она, ждет. Вокруг никого. Вдруг словно из-под земли появилась большеносая.
«Явилась? – говорит. – Самое время. Сейчас они будут проходить, а ты выбирай».
«Кого выбирать?»
«Замену твоему Степке».
И только ведьма это произнесла, глядь, кто-то идет. Бабенка смотрит – с их деревни парнишка. Степкиных лет. Правда, хроменький. По сей причине и в армию не берут.
«Этот как?» – спрашивает ведьма.
«Он же хромой. Не годен».
«У нас все годны. До фронта доедет, не сумлевайся. А там уж…»
Та качает головой. Жалко, мол, инвалида.
«Ладно, давай ждать другого».
Еще проходит какое-то время. Новый шагает. Тоже ихний, деревенский. Не молод уж, лет сорок…
«Может, его?»
«Детишки у него… Трое».
Большеносая захихикала:
«Жалостливая ты… Только всех не пожалеешь. О себе подумай».
Вот уж совсем стемнело. Опять кто-то идет. Она в потемках толком и не разглядит. Вроде незнакомый.
