Она достала бубен. Звякнули колокольчики…
Фонарь по команде Кати выключили. Вначале Павлу показалось: вокруг полная тьма, но постепенно он стал различать детали. Искусственное освещение с главных аллей сюда не проникало, но серое небо, туман и снег излучали свой собственный призрачный, мерцающий свет.
Павел вместе с Никифором стояли всего в десятке шагов от свежей могилы, а Катя и вовсе рядом, на утоптанном глинистом грунте. Она тихонько забила в бубен и стала покачиваться, произнося при этом какие-то непонятные слова. Шли минуты, бубен бил то тише, то громче. Катя уже не топталась на месте, а ходила внутри ограды, насколько позволяло замкнутое пространство. Слова теперь не проговаривались речитативом, а выкрикивались во мрак. Но ничего не происходило. Так продолжалось примерно полчаса, но никаких явных результатов Павел не заметил.
Наконец Катя, видимо, выбилась из сил и прекратила камлание.
– Не хочет выходить, – нехотя заметила она. – Сильная.
Хотя Павел был до крайности возбужден и напуган, скептицизм снова взял в нем верх. Выражать вслух свое разочарование он пока не спешил, но губы непроизвольно сложились в ухмылку.
– Еще раз буду, – заявила Катя. – Все равно я сильнее!
На этот раз она использовала другую методу: упала на колени и склонилась к самой могиле, еле слышно шепча что-то себе под нос. Потом очень тихо потрясла бубен. Колокольчики мелодично зазвенели.
– А я говорю: вылезай!!! – вдруг проревела шаманка по-русски, но не своим, а грубым мужским голосом, напоминающим рык медведя.
Павел затрясся, как мокрый кот. Скорее всего точно так же чувствовал себя и Никифор. Где-то поблизости тоскливо взвыла собака. Дыхание у Павла перехватило, и он замер.
Примерно в метре над могилой появилось сияние. Вначале оно было еле различимо, и Павел решил – перед ними просто причудливый сгусток тумана. Но постепенно сияние стало сгущаться, приобретать все более отчетливые очертания и наконец воплотилось в нечто вроде человеческой фигуры. Впрочем, весьма расплывчатой. Ни конкретных черт лица, ни даже пола фигуры нельзя было определить. Нечто трепетало в воздухе, слабо мерцая и переливаясь.
«Призрак! – понял Павел. – Это и есть призрак. Так вот они какие! А я не верил… И никто не верит…» Мороз прошел у него по коже. Он оцепенел. Хотелось только одного: исчезнуть отсюда. Но бежать не было никаких сил. Ужас обезножил его.
– Что вы хотели? – произнесла вдруг Катя совсем обычным, несколько визгливым женским голосом на правильном русском языке. – Зачем беспокоите меня? Что вам еще от меня нужно?
– Как это случилось? – пересилив очевидный страх, спросил Бурышкин.
– О чем вы?
– О вашей гибели. Случайность ли это или нечто иное?
– Случайность? Какие в подобных ситуациях могут быть случайности. Конечно же, все подготовлено заранее.
– Но кому подобное нужно?
– Этого я не знаю. Предполагаю только, что у тех, кто это организовал, далеко идущие планы. Есть в их планах место и вам.
– Можете выразиться поточнее?
– Вас искусно затягивают в дьявольские игры. Несомненно, конкретно вы их не особенно интересуете. Вернее, непосредственно одна особь не представляет для них никакого значения. Им требуется вовлечь в игру как можно больше существ.
Призрак устами Кати издал нечто похожее на смешок.
– А мальчик?.. Почему именно он стал причиной?..
– Когда-то давно, в прежних жизнях, мы уже с ним встречались. Тогда мы были антагонистами, таковыми остались и по сей день. А в том, что нас вновь свели вместе?.. Так это не от нас зависит.
– Сердитесь на мальчика?
– За что на него сердиться? Наоборот, он принес мне благо. Я наконец обрела свободу. Дело в том, что и мне, и ему была присуща тяга к смерти. И вот мы помогли друг другу. Очень многие из живущих стремятся умереть, только боятся это сделать, дожидаясь естественного конца и очень часто обрекая себя на ненужные, лишние страдания. Вот вы оба, например… Нет, вы другие. Честолюбие разъедает вас. Но берегитесь. Раз уж я здесь, хочу предупредить: вы вторгаетесь в область чрезвычайно опасную как для вас самих, так и для людей, окружающих вас. Лучше оставить эти попытки познать непознаваемое.
– Нам грозит конкретная опасность?
– Это очевидно. Я же говорю: вы даже не представляете, куда лезете. И эта шаманка вам не поможет, потому что она всего-навсего инструмент. Она многое умеет, но в силу этого у нее нет определенной позиции. Сегодня она служит вам, а завтра все может перемениться. И тогда берегитесь! Но хватит! Я не желаю больше говорить. Прощайте. И примите на веру мои предостережения. Хотя я знаю, вы не последуете совету.
Призрак начал таять и через минуту вовсе исчез.
– Все, – сказал Бурышкин. – Перенеслась в мир иной… Ну что, убедились?!
Павел потрясенно молчал, зато вновь заговорила Катя. На сей раз в своей обычной манере.
– Ушел… – сообщила она. – Нехороший он.
– Почему, Катя? – спросил Никифор.
– Пугал вас.
– А может, правду говорила?
Шаманка хмыкнула:
– Правда разный бывает.
– Хватит! – воскликнул пришедший в себя Павел. – Довольно кошмаров! Я домой хочу! К маме… Пошли отсюда!
ГЛАВА 10
– Шеф тебя обыскался!
Эти слова Павел услышал, как только на следующий день появился в редакции. После ночных приключений он так долго спал, что, проснувшись и глянув на часы, ужаснулся. Время приближалось к обеду. Наскоро ополоснувшись и даже не перекусив, он рванул на службу, в надежде, что отсутствие не будет замечено. И вот на тебе! Сам главный редактор потерял его. Теперь будет!..
Но, против ожиданий, начальство встретило его довольно благосклонно.
– Почему с утра не на работе? – легкая, ничего не значащая улыбка шефа говорила: разноса не будет.
– Заработался до полуночи, – стараясь попасть начальству в тон, ответствовал наш герой.
– Над чем же вы, Павел Борисович, трудитесь, позвольте узнать? – Тон шефа был все так же благосклонен.
– Готовлю материал о причинно-следственных основах криминализации общества.
– Неужели?! – Главный, казалось, был действительно удивлен.
Павел подтвердил сей факт кивком головы.
– Весьма интересно, – одобрил начинание шеф. – А кто же вам поручал написать подобный опус?
– По собственной инициативе взялся, – с оттенком уныния сообщил Павел, чувствуя в вопросе подвох.
– Очень хорошо, что вы не ждете конкретных указаний и проявляете инициативу. Вообще в последнее время вы резко пошли в гору, и я вами весьма доволен. Растете на глазах. Весьма отрадно.
Павел, внутренне ликуя, потупив очи долу, скромно поблагодарил начальство.
– А скажите, Павел Борисович, фактуры у вас на задуманный материал хватает?
Молодое дарование насторожилось, пытаясь определить, куда ветер дует.
– По правде говоря, с конкретикой несколько туговато, – задумчиво произнес Павел, не совсем представляя, что он подразумевает под словом «конкретика».
– Ага. Значит, фактуры все же маловато? Замечательно! У меня к тебе, Паша, есть одно предложение, – уже совсем по-свойски заговорил редактор. – Есть тут одна дама… Психолог или психиатр? Я, между нами, не совсем понял, да это и не важно. Так вот. Она занимается схожими проблемами. Знаешь, там,
