Все было тихо.
Он стал осторожно спускаться по лестнице и наконец встал на твердую землю. Луч скользнул по выложенным почерневшим кирпичом стенам, по каким-то замшелым бочкам, стоящим в углу, и наконец уперся в сидящую на некоем подобии нар фигуру. Сердце екнуло. Перед ним находился Проша. Его было трудно узнать, настолько оказалось изуродованным его лицо, но тем не менее это был, несомненно, он.
Шебалин бессмысленно шевелил губами, не зная, что сказать, но говорить неожиданно начал Проша.
– А, это ты, – без всякого удивления произнес он. – Я знал, что ты еще раз придешь сюда.
– Ты же умер? – в ужасе произнес Шебалин, чувствуя себя полным идиотом. На обугленном лице мелькнуло что-то вроде улыбки.
– Умер… – вяло произнес Проша. – Я не могу умереть. То есть, конечно, могу, но не так, как люди. А небесный огонь, как это называется… – Он запнулся.
– Молния, – подсказал Шебалин.
– Да. Молния. Она только повредила меня. Хотя довольно сильно. Поэтому я и сижу в этой яме. Поэтому меня и разлучили с Госпожой.
– С кем? – не понял Шебалин.
– С Госпожой, – повторил Проша. – Ты садись, – он кивнул на стоящее чуть в стороне древнее кресло, из обивки которого клочьями торчал конский волос, – и убери свет. Глаза болят. Я тебе ничего плохого не сделаю. Пока…
Шебалин, сам себе удивляясь, выполнил приказание, выключил фонарь и уселся в кресло, чихнув от поднявшейся при этом пыли.
Проша чиркнул спичкой и зажег несколько огарков свечей, стоящих на перевернутой бочке.
– Хорошо, – удовлетворенно сказал он, – свет другой. Мягкий. Так чего ты хочешь?
– Ты зачем убил старух?
– Я не убивал. Они сами… – Голос Проши был тусклый и безразличный. – Они, понимаешь ли, очень боялись, очень переживали. И каялись… Ну и вот… – Он замолчал.
– Чего боялись?
– Наказания за свои грехи. Эта, которая все молчала… Не без ее помощи в соседнем доме жена убила мужа, а другая хотела убить чужую жену, и бабка упала с высоты на землю. А горбатая еще больше дел натворила. Тогда на площади, когда в меня попал небесный огонь…
– Как это понимать – не без участия?
Проша ничего не ответил, только посмотрел на Шебалина, его зеленые глаза сверкнули.
– Я бы хотел также знать, – сказал Шебалин, – зачем ты похитил девочку, почему приехал именно сюда, в этот дом, и как все последние события в Калинске связаны с тобой?
Проша молчал.
– Почему ты не отвечаешь?
– Я думаю, как тебе все сказать.
На некоторое время в подземелье повисло молчание. Шебалин обратил внимание, что речь Проши очень косноязычна. «Как у ребенка», – отметил он.
– Похитил… – наконец произнес Проша.
– Украл?
– Нет, не украл. Она – моя Госпожа. Я ее должен охранять. К сожалению, не могу хорошо говорить на вашем языке, передать многих понятий. Не хватает слов. Дело в том, что я пользуюсь тем количеством слов, которые знает Госпожа. Она – всего лишь ребенок. Когда произошло Слияние, ее слова перешли ко мне. Так должно быть по плану. Когда я был в больнице, то совсем не мог говорить, только понимал мысли людей вокруг меня. Понимал, но ответить не мог. Потом, после Слияния, я начал говорить, но плохо. Да мне и ни к чему было говорить хорошо. Мы с Госпожой и так понимали друг друга.
– Расскажи о себе поподробнее.
– Я – Страж, должен охранять Госпожу.
– И только?
– Нет, не только. Когда меня нет рядом, она снова становится маленькой девочкой. Я – ее сила. Вот как эта спичка, которая зажигает свечу. Нет спички – свеча не светит…
– Что такое план?
– Это я так говорю – план. Это слово очень неопределенно передает суть совершаемого действия. Я не знаю, в чем заключается план, где его начало, каковы его цели, знаю только, что план нужно обязательно выполнять. Это как программа в компьютере.
– Ты и это знаешь?
– Не я – Госпожа. Поверь, я знаю многое такое, о чем ты и не слыхивал. Просто выразить твоими понятиями не сумею. Госпоже в школе рассказывали про компьютеры. Когда мы вместе, программа начинает действовать.
– Понятно! – резюмировал Шебалин. – Значит, вы излучаете зло.
– Не зло. Мы как будто будим в человеке то, что спрятано глубоко у него внутри. То, что, в общем-то, является его истинной сутью. Не в каждом человеке главное начало – зло, но во многих. В нормальной жизни оно глубоко спрятано. Обычаи, условности, нормы поведения, страх перед законом не дают ему выйти на свободу. Госпожа освобождает его.
– Значит, она сеет зло в мир?
– Ни она, ни я – не добрые и не злые. Мы – просто часть плана.
– Кто придумал план?
– Этого я не знаю. Этого никто не знает.
– Почему вы попали именно в этот дом?
– Человек, который здесь жил когда-то, тоже был частью плана. Его нет в живых, но в этом месте существует как бы запас энергии, оставленный им. Таких мест довольно много. Во мне заложено определенное чувство, которое безошибочно позволяет мне находить такие места. Как магнитная стрелка, с помощью которой определяют направление движения.
– Компас, – подсказал Шебалин.
– Да! Компас! В таких местах, как это, сила тьмы влияет и на тех, кто здесь живет. Посмотри на сестер. Они ненавидели друг друга, и не только друг друга, но и окружающих. Они остались сухими ветками, они – отрыжка тьмы. Правда, каждая из них считала, что верит в высший разум. Но, по сути, верили они лишь во тьму.
– Ого! – усмехнулся Шебалин. – Философия…
– Философия? А-а, миросозерцание. Да, что-то вроде этого.
– Почему ты мне рассказываешь все это?
– Ты вступил со мной в контакт, значит, так того требует план. Если бы тебя нужно было убить сейчас, я бы это сделал. Но это не предусмотрено планом, и я с тобой общаюсь.
– Ты не человек, тогда кто же ты?
Проша засмеялся каркающим смехом.
– И снова ты не понимаешь. Как на это ответить: человек или не человек? Организм у меня такой, как и у тебя. Есть сердце, желудок и все остальное. Ты же видишь, я пострадал от небесного огня. Было очень тяжело. Но я намного сильнее, чем обычный человек, намного живучее. И время для меня течет иначе. И я почти не старею.
– Как робот?
– Механический человек? В ее сознании есть такое понятие. Не совсем, суть совершенно другая. Но, в общем, можно сказать и так. Пусть будет робот.
Шебалин молча рассматривал своего странного собеседника и старался понять то, что он сейчас услышал. Все это походило на бред. Но разве происшедшее не являлось бредом? А может быть, это чучело морочит ему голову?
– Нет, не морочу, – неожиданно проговорил Проша.
– Ты можешь читать мысли? – удивился Шебалин.
Проша молчал.
