– Люди в таких дебрях жили, и то нашли, – не сдавался Сморчок. – Специально прилетели на аэроплане.
– Заложил кто-нибудь. Дикий же говорил, что отец в город ходил. Там и заложили. А сидел бы на одном месте, наверняка и сейчас жив был. За границу надо было бежать.
– Чего ж твой батька не сбежал?
– Мой… Мой не ждал, что его арестуют, даже и предположить не мог.
– А эти, значит, ждали.
– Чего ты привязался?! Каждый по-своему живет, своей головой думает.
– За нас один человек думает, – сказал Косой.
– Кто это еще?
– Товарищ Сталин.
Все замолчали, обмозговывая это сообщение.
– Оно, конечно, так, – осторожно произнес Сморчок, – только как же он за всех думать может? Какой бы гениальный ни был…
– А так. Каждый гражданин в нашей стране должен жить по его усмотрению. И нигде не скроешься. Хоть на Северный полюс заберись. А везде он найдет. Не сам он, конечно. А по-своему жить не моги. Не выйдет. У нас только медведи могут жить по-своему.
– И лешие, – ехидно произнес Соболь.
– Ага, и лешие. Есть у тебя золото, нет ли, роли не играет. Вот маршалы эти: Тухачевский, Блюхер, на что уж великие люди, в учебниках портреты нарисованы, а оказались врагами народа. Никому в нашей державе нет покоя. Одному ему. Усатому. Да и он, наверное, всех боится. Оттого и лютует.
– Смотри-ка, какой ты политически грамотный, – удивленно произнес Соболь, – не ожидал. Но ведь и сам подтверждаешь мою мысль: бежать надо отсюда, бежать…
– Да куда тут убежишь? Некуда.
4
Два дня прожили ребята на заимке. Погода стояла отличная, они купались, ловили рыбу, но нет-нет да и заговаривали о золоте. Сережа отмалчивался, с каждым днем он все отчетливее осознавал: если они пойдут на остров, произойдет что-то еще более ужасное, чем в первый раз. Но что именно? Он не знал. Но нечто как бы подталкивало его в спину. Неведомое, чрезвычайно могучее, властное и неумолимое. Это неведомое заставляло сбежать из детдома, оно остановило машину в нужном месте, оно провело сквозь топь. Но зачем? Что ему нужно?
Этим вечером они снова пристали к Сергею. Уже не просили – требовали. Молчал только Косой. Чувствовалось, что его вполне устраивает жизнь на заимке и никакого золота ему не нужно.
– Хорошо, – сказал Сергей в ответ на бесконечное нытье, – завтра с утра идем. Только учтите, что путь дальний, дойдем туда к вечеру, и скорее всего придется на острове заночевать.
– Можно, я не пойду? – попросил Косой.
– Пойдешь! – властно заявил Соболь. – Все так все!
Косой поморщился, но промолчал.
Следующим утром тронулись. Взяли с собой продуктов и зашагали вслед за Сергеем. На этот раз дорога была ему хорошо знакома, и его спутники, видимо, чувствовали это, потому что двигались, как на прогулке, сначала с шутками и смехом, веселясь, как малые дети. Был полдень, когда они дошли до начала гати.
– Снова через болото? – недовольно спросил Соболь.
– А ты как хотел?! – неожиданно разозлился Сережа. – Тебе бы все «вынь да положь». Не выйдет, дорогой товарищ! Впрочем, ты можешь оставаться здесь и ждать нашего возвращения.
– Ладно, не обижайся, это я так.
– Я пойду, как всегда, впереди, – сказал Сережа, – а вы следом. Только сохраняйте дистанцию. Бревна довольно гнилые, и скучиваться нам не стоит. – И они зашагали.
Доски гати слегка покачивались в мутной жиже, рождая безотчетную тревогу, но Сережа старался не думать о том, что им предстоит впереди. Погода была ясной и солнечной, но стоило им прошагать приблизительно половину пути, как небо затянуло тучами и подул холодный ветер… Наконец показался первый остров.
– Этот, что ли? – нетерпеливо спросил Соболь.
– Нет, следующий. Идти еще довольно далеко.
– Интересно, что за люди дорогу в болоте проложили? – поинтересовался Сморчок.
– А кто его знает? – Сережа был не склонен вступать в беседу.
– Ведь это же какая работа, – не унимался Сморчок, – не на одну неделю.
– Не на один месяц, – поправил его Соболь… – Послушай, если на остров проложена такая основательная тропа, значит, люди там бывали довольно часто? А?
– Наверное, – неопределенно сказал Сережа.
– А ты нам плел, что золотую жилу вы с отцом открыли.
– Почему плел? Мы и открыли.
