– Ты что, издеваешься?! Как же снять? Ее десять человек не сдвинут. В ней тонны две будет. Ну-ка, ребята, попробуем. – Он навалился на плиту. Сморчок и Косой нерешительно последовали его примеру. Плита, конечно же, не поддалась.
– Короче, туфта! – нервно произнес Соболь и сплюнул. – Ты нас за придурков считаешь. Однако тебе это даром не пройдет!
– Странный ты парень, – насмешливо сказал Сережа. – Ты, наверное, думаешь, что все кругом совсем дураки. В том числе и мы с отцом. Так любой сюда придет, сдвинет плиту и заберет золото. Так, что ли? Конечно, запросто плиту не сдвинешь. Нужно срубить лесины и как рычагом подвинуть плиту. Так мы планировали. Завтра мы этим и займемся. Сейчас уже темнеет. Заночуем, а утро вечера мудренее.
– Ты нам зубы не заговаривай. Пословицами он сыплет. Давай топор, я пойду вырубать эти самые лесины.
– Да успокойся ты, Соболь, – подал голос Сморчок, – успеешь, вырубишь… Сейчас костер разожжем, поедим. Устали же как черти…
– Все ты со своей жратвой. Я ему и раньше не очень верил, а теперь и подавно. Водит он нас за нос…
– Зачем это ему?
– Не знаю, но чую – на понт берет.
– Завтра разберемся, – неожиданно поддержал Сморчка немногословный Косой, – а пока давайте к ночлегу готовиться.
Соболь в сердцах плюнул.
– Тоже мне кладоискатели! С вами каши не сваришь! И все равно дело тут нечистое.
Сережа молчал, не пытаясь ничего объяснить. Странное равнодушие овладело им. Разговоры о золоте, столь нелепые в этот час, когда, возможно, решается вся их дальнейшая жизнь.
Внезапно начало как-то неестественно быстро темнеть, будто день ни с того ни с сего проглотила ночь. Рождалось ли это ощущение от того, что они находились в глубокой ложбине, или тому были какие-то иные причины? А может быть, это только казалось одному Сереже? Причем ощущение складывалось такое, будто мгла наползает, словно туман, медленно, но неотвратимо. Костер запылал ярче и сверкал, словно огненный глаз неведомого чудовища. Мальчики молча лежали вокруг него.
– Одного я не понимаю, – нарушил молчание Соболь, – почему внутри там так холодно.
– Вечная мерзлота, – авторитетно заявил Сморчок.
– Какая еще мерзлота? Выдумал тоже!
– Тогда почему?
– Я же сказал, не понимаю. Наверное, потому, что за зиму туда через дырку намело снег. Он там до сих пор не растаял…
– Скажешь, как это он не растаял? Вон какая теплынь стоит.
– А может, там какая нечисть живет, – задумчиво произнес Косой. – Там, где нечисть обитает, всегда холодно. В пещерах, ямах разных…
– Ясное дело, нечисть. Леший! – Соболь захохотал.
– Зря смеешься, – спокойно сказал Косой. – Именно в таких вот местах он и гнездится. В старых могилах…
– Да разве это могила?
– А что же? Ясно, могила.
– Хватит тебе, – вмешался Сморчок, – и так здесь жутковато… Давайте лучше поговорим о том, что мы будем делать после того, как золото отыщем.
Тяжелый вздох вдруг раздался где-то совсем рядом. Не будь он таким громким, можно было бы подумать, что вздохнул очень больной человек.
– Что это?! – в испуге вскричал Сморчок.
– То самое, – сказал Соболь, – леший. – Голос его, однако, слегка дрожал.
– Болото это, – пояснил Косой. – Вздыхает… Болота часто вздыхают. Особенно в такую вот жару. А кто говорит, что это утопленники стонут.
– Опять он, опять… – Сморчок почти плакал, – жути нагоняет.
Вздох повторился.
– Правду, что ли, он говорит? А, Сергей? – Соболь старался говорить спокойно.
– Может, и правду, – равнодушно сказал Сережа. – Поставьте лучше чайник на огонь.
– Души покойников мучаются в болоте без покаяния, без успокоения, вот они и стонут, – монотонно произнес Косой.
– Тварь косая! – заорал Сморчок. – Заткнешься ты или нет?!!
– А в лунные ночи они поднимаются из болота и рыщут по округе. Рыщут и рыщут… А кого поймают – с собой утаскивают.
– Нет!!! Я больше не могу!!! – завизжал Сморчок. – Пойдемте назад.
– Ты что?! С ума сошел?! Ночью мы не дойдем. Да и вообще. Не знал, что ты такой бздливый, –
